Бабочка (СИ)

- Ну и как я вам, девочки? - гордо подбоченилась Глазкова. Мария Ивановна только руками всплеснула. А Ольга, быстрее всех пришедшая в себя, скомандовала:

- Виктория Викторовна, быстро принимаем водные процедуры, одеваемся. У нас на подходе второй пациент. - Вернувшись в палату, они увидели, что Чеботарёв тоже проснулся и, с удивлением, рассматривает своё тело. Увидев женщин, покраснел и быстро завернулся в простыню.

- Как Вы себя чувствуете, Пётр Степанович? - Пётр покраснел ещё гуще:

- Скажите, а как Виктория Викторовна? - Все три сиделки расхохотались:

- Сейчас она для Вас освободит ванну, а потом наглядитесь, друг на дружку сколько захотите. - Из ванной стало доноситься 'И за борт её бросает...' Виктория вышла из ванной:

- Петя! Твоя очередь! - Так и завёрнутый в простыню, Пётр Степанович пулей пронёсся мимо всех в ванную комнату. Мария Ивановна покачала головой:

- Хорош! Ой, как хорош! И где ж мои семнадцать лет... - И пошла, одевать пациента.

Когда все собрались в палате, насмотрелись, друг на друга Мезина безапелляционным тоном заявила, что у пациентов нужно будет взять все анализы, чтобы определить что и как в новом организме. И тут Чеботарёв взял слово:

- Дорогие наши доктора. Милая Вика. Позвольте мне высказать то, что я почти десять лет носил в себе. А потом, потом можете брать любые анализы. Вика, дорогой мой человечек, если бы ты знала, как я тебя любил все эти годы и как я тебя люблю сейчас. Только ради того, чтобы быть рядом с тобой я согласился на этот эксперимент. Ради тебя и вместе с тобой я готов куда угодно!

- Петя, милый, - Виктория погладила его по щеке, - я всё это знала и знаю. Ты мне тоже очень и очень дорог.

- Виктория, любимая, - Пётр Степанович встал на колени, - перед лицом наших врачей, перед ликом Господа, я прошу твоей руки. Будь моей женой! - Виктория обняла Петра и нежно прикоснулась губами к его губам:

- Я согласна, Петенька, я буду твоей женой и верным другом.

А рядом, обнявшись, в голос рыдали те, кто сотворил эту любящую пару.

* * *

Сталин прохаживался по кабинету, покуривая трубочку и поглядывая на часы. На пятнадцать часов была назначена встреча с немецкой делегацией во главе с Канцлером Германского Федеративного союза Германом Герингом. Состав советского представительства был без изменений. За дверью 'малого кабинета' притаились отделение спецназа России. Друзья - друзьями, а подстраховаться не помешает. До встречи с немцами ещё было время, поэтому Вождь спросил:

- Лаврентий, а что там у нас по Литвинову? Не вставай, с места. - Берия усмехнулся:

- Сначала упирались всеми рогами и копытами, а когда узнали, что Англия больше не существует, информация полилась потоком. Вскрыли полусотни организаций, питаемых Английскими и Американскими друзьями. Больше сотни явок и, - Берия заглянул в свой электронный блокнот, - две тысячи триста восемнадцать агентов. Теперь дело за нашими японскими друзьями. Американских точек, из тех, что не знали Литвиновы, ещё полно. С другой стороны, американцы, нашей помощью, сидят без денег. А нет денег - нет работы. Так у них говорят?

- Ясно, - проворчал Сталин, глядя на часы. - Ох уж мне эта немецкая пунктуальность. Нет, чтобы прийти на пяток минут раньше. - Открылась дверь, вошёл Поскрёбышев:

- Товарищ Сталин, к Вам немецкая делегация

- Пусть проходят.

Первым вошёл, объёмный, как J-88, Маршал авиации, Канцлер Германии Герман Геринг. В составе делегации были и политики, и экономисты, и предприниматели. За Герингом, с трудом угадываемый шёл Министр Внутренних дел Германии Генрих Мюллер. Зайдя в кабинет, все расселись по местам, и только Мюллер, испросив разрешения у Сталина, подошёл к Шенкерману и что-то ему шепнул. Тот тихо рассмеялся. Потом тихо шепнул Мюллеру, тот улыбнулся и они присели на свои места.

Сталин посмотрел на Шенкермана и чуть прикрыл глаза. Игорь кивнул в ответ, поднялся со своего места.

- Уважаемый господин Канцлер, уважаемые господа. Разрешите, для начала, вопрос, как народ Германии воспринял перемену власти, а самое главное перемену идеологии, как основы государства? - Геринг кивнул Мюллеру. Тот встал, взглянул на Шенкермана и, получив от него утвердительный кивок, начал. Шенкерман переводил: