Бабочки Креза. Камень богини любви

Аглая несколько поежилась от угрызений совести. Неужели комиссарша собирается застрелить Наталью из-за дурацкой куртки? Но странно, почему она убеждена, что именно Наталья каким-то образом проникла в приемную доктора Лазарева и украла вещи? Впрочем, кто ее знает, Наталью, может, она воровка с богатым прошлым…

Воровка с богатым прошлым и благородный эсер Гектор… Ревность так и ужалила!

«А откуда ты знаешь, что он такой уж благородный? — угрюмо саму себя спросила Аглая. — Разве благородные люди вот так, ни с того ни с сего, целуют незнакомых дам?»

— А ну хватит! — Рыжий матрос покачал в воздухе могучими веснушчатыми кулачищами. — Учкасов! Обыщи Гектора!

Хмельницкий так и дернулся: видимо, не по нраву пришлось, что рыжий так тут раскомандовался. Но все же промолчал.

Невысокий тщедушный матросик с узким мышиным личиком неохотно вышел вперед и опасливо двинулся к Гектору. Тот усмехнулся, поднял руки, давая себя обыскать.

— У него ничего нет! — через минуту крикнул матросик.

— Что так зыркаешь? — спросил рыжий, подходя к Гектору. — Не ждал меня увидеть, а, хитрец?

— Не ждал, — спокойно кивнул Гектор. — Да еще в такой компании.

— А чем плоха компания? — повел глазами рыжий. — Народ давно знакомый, надежный…

Гектор ехидно вскинул брови.

— Нет, — покладисто кивнул матрос. — Ты прав. Ненадежный тут народ. Доверия нестоящий. А пуще других скользкий и ползучий Оська Хмель.

«Оська Хмель? — мысленно повторила Аглая. — Неужели он о Хмельницком этак запросто?»

— Однако как же ты, Гектор, вышел к такой шобле безоружным? — продолжал матрос. — На слово Хмеля понадеялся? Зря… Ты же понимаешь, что его слову верить нельзя.

— Да из вашей компании ничьему слову верить нельзя, — размеренно произнес Гектор. — И ее слову — тоже, — небрежно кивнул он в сторону Ларисы.

— А твоему — можно? — насторожился матрос.

— Конечно, можно, — кивнул Гектор. — Я всегда говорил, что коллекция Креза будет доставлена тем, ради кого я в свое время ее украл. И я по-прежнему пытаюсь ее вернуть. И верну, чего бы мне это ни стоило.

— Значит, ты знаешь, где она? — быстро, жадно спросил рыжий.

Гектор усмехнулся:

— Я знаю, у кого надо о ней спросить.

Матрос настороженно обежал глазами окружающих.

— Ладно, хватит болтать! — внезапно вмешался Хмельницкий («Оська Хмель», — вспомнила Аглая и только головой покачала). — Будет еще время. Слушай, Гектор… У нас с тобой давние счеты, и вот наконец-то настало время их свести. Помнишь, ты меня на дуэль вызывал, потому что, по-твоему, большевики предали интересы русского народа?

— А ты отказался, — кивнул Гектор. — Мол, до победы мировой революции не имеешь права размениваться на буржуазные предрассудки.

— Мировая революция победила! — возвестил Хмельницкий. (Аглая в своем укрытии в ужасе перекрестилась: неужели во всем мире такое творится?) — Так что, если хочешь, я готов с тобой стреляться.

Тощий Учкасов коротко хохотнул, но под коротким, острым взглядом рыжего матроса умолк, словно проглотил смешок — да и подавился им. У матроса сделалось такое же настороженно-сумрачное лицо, каким оно было только что у Хмельницкого. Да, теперь настала его очередь не понимать, что происходит.

— Стреляться готов? — переспросил Гектор. — Ну что ж, дело хорошее. И как ты себе нашу дуэль представляешь? Когда?

— Да хоть сейчас, — небрежно отозвался Хмельницкий. — Отойди вон к той стенке — и начнем.

— Ты дашь мне оружие? — недоверчиво, настороженно спросил Гектор.

— Зачем? — удивился Хмельницкий. — Ах да, ты оставил свое в доме… Ну и глупец же ты! Разве на дуэль выходят безоружным? Значит, исход можно легко предсказать. Но я разрешаю тебе выбрать секунданта.

«Скотина! Подлая скотина!» — чуть не простонала Аглая, с ненавистью глядя на Хмельницкого. Еще и куражится над безоружным противником… Так бы и пристрелила его своими руками…

У нее вдруг пересохло во рту. Повернула голову и посмотрела на «маузер» и револьвер, лежащие на полу. У отца были такие. Оставались с прошлых времен. Он научил Аглаю стрелять после того, как сожгли школу. Тогда он понял, что от народа, за счастье которого он отдал молодость и здоровье, всего можно ожидать. Стрелять-то она умела, но оружие отца сгорело вместе с домом. Аглая и не вспоминала о нем. А сейчас вспомнила.

Почти не осознавая, что делает, она подняла «маузер», проверила патроны в магазине. Их там оказалось шесть — лежали аккуратным шахматным порядком. Осмотрела револьвер. В барабане «нагана» было только три патрона. Ладно, его оставили на потом, сначала «маузер».

На какое-то мгновение Аглае показалось, что ствол «маузера» не просунется в узкую смотровую щель, но потом дело пошло лучше. Она старательно прицелилась в Хмельницкого, начала взводить курок… покачала головой и дернула стволом чуть выше. Нет, невозможно это — выстрелить в человека, даже в такого гада!

Грянул выстрел. Аглая припала к щели.

Хмельницкий стоял без фуражки и держался за голову. Выражение лица у него было совершенно очумелое…

— О господи! — в ужасе пробормотала Аглая. — Я, что ли, в него все же попала?