Бабочки Креза. Камень богини любви

— Извините, минуточку… — сказал гостье Кирилл. — Алло? Привезли билет на самолет? На завтра? Отлично. Нет, спасибо, в номер приносить не надо, я сам спущусь через некоторое время. Всего доброго.

— У вас что, два телефона? — с подозрением проговорила Наталья Михайловна.

— Да, а что? — холодно бросил Кирилл. — Я могу иметь хоть целую коллекцию телефонов. Кто-то коллекционирует бабочек из драгоценных металлов, кто-то — автомобили, как, например, вы…

— Вы суете свой нос туда, куда не нужно! — яростно выкрикнула Наталья Михайловна. — Вы мне осточертели! Все! Я ухожу!

Протопали ее каблучки, хлопнула дверь.

— Прощайте, Наталья Михайловна, — сказал вслед невежливой гостье вежливый Кирилл Шведов.

Так… принялась размышлять Алёна, сейчас он, наверное, пойдет на рецепшн за билетами. И можно будет выйти. Стоп… если он уйдет, то закроет дверь. И она опять окажется в ловушке. Лучше бы ему пойти, скажем, вымыть руки, и тогда Алёна распахнет дверь шкафа и…

Дверь шкафа распахнулась.

— Можете выходить, — сообщил Кирилл Шведов. — Значит, вас зовут Алёной? Красивое имя…

— Вообще-то меня зовут Еленой, — зачем-то пояснила она, все еще стоя в шкафу. — Алёна Дмитриева — мой псевдоним.

— Елена — еще лучше, — одобрительно сказал Кирилл. — Да вы выходите, выходите. Там все же тесно, в шкафу-то. — И он захохотал.

— Ничего смешного, — сухо произнесла Алёна.

— Конечно, — согласился хозяин номера, невероятным усилием обрывая смех. — Но, понимаете, в моей семье особые отношения со шкафами… Извините. Извините, ради бога!

Алёне ничего не оставалось, как пожать плечами и выйти на волю. Вообще-то, наверное, следовало бы вслед за тем выйти из номера, но слишком многое еще оставалось недосказанного, а любопытство так и подгрызало, так и подгрызало нашу героиню!

— Слушайте, можно я сниму куртку? — взмолилась она. — Там было ужасно жарко, в шкафу.

— Вы можете снимать все, что вам угодно, — любезно предложил Кирилл, и Алёна посмотрела на него. Наконец впервые толком посмотрела.

Глаза у него были зеленовато-желтые, как у хищной птицы. И нос хищный — чуточку (самую чуточку!) загнут книзу, словно у ястреба. Нижняя губа вывернута надменно. Сильный круглый подбородок. В профиль лицо Кирилла было ярче и сильнее, чем анфас. Смотришь прямо — просто красивый парень, этакий русский мачо, а вот в профиль… жесткость, хитрость, отчаянность в этом профиле. И еще что-то, от чего у Алёны вдруг дрогнуло сердце. Наглость? Нет, другое слово… Решительность, вот что!

— Как вы догадались, что я там? Из-за телефона? — спросила она, отводя глаза. И увидела книгу «Бабочки в мифах и легендах», которую бросила на стол, а не положила в пакет. — Или поэтому?

— Отчасти, — кивнул Кирилл. — Кроме того, я видел, как вы входили в мой номер… Я как раз стоял у стола дежурной.

— Господи боже… — пробормотала Алёна.

— А вы как догадались? — с любопытством спросил он. — Каким образом вы меня нашли?! Как поняли, что я — это я? Что я связан с теми бабочками?

До чего же она любила такие минуты в жизни, когда наставало время демонстрировать торжество своего сыскного таланта! Какое испытывала превосходство над мужчинами, которых удавалось обойти на интеллектуальных вороных! Отчего же сейчас Алёна чувствовала себя так глупо? Неужели оттого, что вышла из шкафа? Или из-за своей дурацкой прически, вернее, отсутствия оной? Ну в самом деле, разве возможно испытывать торжество и превосходство, будучи остриженной почти наголо!

— Да ерунда, — пробормотала она почти стыдливо. — Сначала я думала, что первых бабочек нарисовал Владимир Кириллович. Но он уехал, а бабочки продолжали «прилетать». Значит, в городе остался кто-то еще. Причем очень близкий Владимиру Кирилловичу человек, посвященный в секреты его и Натальи Михайловны. Я о них кое-что знала… она мне сама рассказала, правда, сразу пожалела об этом. Ну вот… потом мы встретились у той стены, где вы меня спасли. Я не видела вашего лица. Но вы так странно говорили… Например, сказали, что черный «Форд» был как в полицейском романе. У нас так не говорят. У нас говорят — в детективном романе, а вот французы детективные произведения называют полицейскими. Потом вы сказали, что на картине Доссо Досси Юпитер напоминает не божество, а капуцина, совлекшего с себя сан. Ни один русский никогда в жизни так не выразился бы! Кроме того, я вспомнила, что в Париже есть бульвар Капуцинов… Ну и еще, конечно, была обмолвка насчет святого Георгия, которого вы чуть не назвали Жоржем.

— Это я помню, — кивнул Кирилл, — помню, как спохватился. А остального и не заметил. Надо же…

— Да, еще Аксаков! — вспомнила Алёна.

— А что с ним такое? — насторожился Кирилл.