Бабочки по дебету

Марго оглянулась. Он стоял поодаль, меж лиственниц. Легкий бриз растрепал его волосы, отчего он казался совсем юным, воздушным эльфом. Чуть в стороне, тяжело дыша, взбирались на скалу Илья и Эдик.

– Боже, как красиво! – сказала Марго с восторгом. – Посмотрите, это бесподобно!

– Камни под ногами осыпаются, можно сорваться, – проворчал Эдик.

Впрочем, подойдя к ней и увидев бухту с высоты полета чайки он замолчал, глубоко вдыхая воздух. Не восхититься этим видом было невозможно.

– Сказочно, – сказал Илья.

– Изумительно, – откликнулся Петр.

Марго вдруг обуяла жажда ходить по тропам, лазать по скалам, сидеть на горячих камнях всевозможных причудливых форм, трогать их шершавые спины, спускаться к золотистым от солнца пляжам бухт. Она словно старалась вобрать в себя все великолепие этого потрясающего места. Эдик разделял ее энтузиазм не больше часа, и то, из-за птиц, на которых он то и дело обращал внимание друзей. Марго понравился большой черный баклан размером с гуся, с длинным клювом, загнутым на конце, и огромными лапами. Он стеснительно жался меж камней, но не улетел, пока его не сфотографировали.

– Короче, красоты-красотами, а не пора ли подкрепиться? – задал Нахов риторический вопрос после подъема на очередную возвышенность. Илья сразу согласился, Петр же проворчал, что кое-кто только и думает о жратве. Марго поняла, что если не поддержит Эдика – останется с Петром наедине. Она взглянула на него. Стоит и смотрит вдаль с задумчивым видом. Наверное, рисует в уме – альбом-то он не взял. Сердце сейчас же сжалось от желания его обнять. Вот бы он удивился. Сказал бы: «Что ты делаешь, Марго? Как тебе не стыдно?». Она глубоко вздохнула, задавив в себе неуместный порыв, и отправилась со всеми к месту стоянки.

Пришлось помогать ставить палатки и варить гречку.

– Папа рассказывал, что в Германии гречку не едят, это считается кормом для кур, – неожиданно для себя сказала она за обедом. Сама не думала, что вспомнит отцовские рассказы о загранице. А ведь она сейчас тоже в командировке, как отец. Наверное, в один прекрасный день он не смог противиться своим желаниям… Нет, она не такая. Или такая же?

– Какой он был? – спросил Петр.

– Я не помню, – коротко ответила Марго.

– Если так пересолить, то и куры есть не будут, – заметил Эдик.

* * *

После обеда Нахов пошел наблюдать за птицами к Бакланьему камню – одинокой скале, торчащей из воды на некотором расстоянии от суши, где гнездились одноименные пернатые. Петр уселся рисовать, а Марго с Ильей снова отправились путешествовать по окрестным бухтам. Марго хотела искупаться, но вода была настолько холодной, что стоило лишь зайти по колено, как сводило ноги.

Они загорали на мягком песочке и болтали о всякой чепухе. Между делом Илья рассказал и про деньги Игоря на арендный бизнес, и про аферистку Машу, и про долг, который пришлось отдавать Петру, и про его сорвавшиеся планы на учебу в Италии.

– Наверное, я эгоист и неспособный к эмпатии индивид, если рад, что Петька останется еще на год, – озабоченно сказал Илья. – Потом, правда, все-равно уедет. И не вернется. Как-то грустно расставаться с лучшим другом.

– Почему не вернется? – спросила Марго.

– Такой у него план. Говорит, что едет не столько учиться, сколько нарабатывать связи, и заводить знакомства. Считает, что современного искусства в России нет. Почему нет, Марго?

– Не знаю, – ответила она.

Ей тоже стало горько от того, что Петр собирается уехать навсегда. С другой стороны, это хорошо. Значит, у них точно нет никакого будущего.

– А мы только зажили по-человечески, – продолжал Илья. – Теперь у каждого по комнате. Раньше Петька спал на кухне, потому что в своей комнате устроил мастерскую. Там жить было невозможно – краской пахло. Теперь у него мастерская на съемной квартире. Он там сутками пропадает. Я иной раз ему еду ношу, чтобы с голоду не умер. Он же увлекается, и забывает поесть. Один раз пришел, а там голая старуха, страшная как смерть. И Петька ее рисует во всех позициях. Ужас.

– Как во всех позициях? – спросила Марго.

– Ну, справа, слева, сбоку, даже сверху. Петька говорит, ему все-равно на ком упражняться, а так он бабушке денег даст. Ей нужнее, чем какой-нибудь красотке. И просит она немного.

Марго сделалось не по себе. Она-то думала, что нравится Петру, раз он ее рисовал. А ему, оказывается, все равно. Будь она старухой, было бы даже интереснее: складок больше.

Ну почему она все время думает о нем? Хватит. Он же сказал: «Будь счастлива с братом». Марго перевернулась на спину и уставилась в небо. В прозрачной высоте, широко раскинув крылья, парил сокол. Или ястреб, Нахов его разберет. Она тоже хотела бы летать, но сердце так сжалось, что трудно вдохнуть. Тогда она закрыла глаза, выкинула из головы все мысли и лежала, контролируя дыхание, пока тоска не отошла.

– Ты не спишь? – спросил Илья. Он все это время что-то бормотал, но она не слушала его.

Марго вскочила, решив покончить с переживаниями самым простым способом – физическими нагрузками.

– Вон на той скале мы еще не были! – крикнула она и припустила чуть ли не бегом.