Бабочки в жерновах

- Позволь, я угадаю, что тебе понадобилось от меня, - проворковал профессор и сделал эффектную паузу, прожигая блудного ученика ледяными очами насквозь.

На его смуглом тонком лице, этом бескорыстном даре поколений предков-аристократов, яркие глаза казались сделанными из бирюзы, столь любимой древними царями.

«Смотри, смотри, сколько влезет. Твои чары давно утратили силу. Я уж как-нибудь перетерплю, ведь ты мне нужен», - думалось Лансу.

Ему и так хватало чужих взглядов – любопытных, осуждающих, злорадных. Ах, как же! Предатель-Лэйгин приполз к подножью трона! Не иначе как лизать пятки хозяину и молить о прощении. Зачем же еще?

- Хочешь взглянуть на ту самую табличку, верно?

Старый проницательный демон!

- Не буду отрицать, так и есть.

- Ох, Ланс! – всплеснул руками профессор. - Ты когда-нибудь станешь взрослым?

- Зимой мне исполнилось тридцать пять.

- Не похоже, совсем не похоже. По-моему, тебе всё ещё двенадцать и ты веришь в фей, драконов и… Землю Калитар.

Зря он так про драконов, очень зря. Лорентский натуралист Донат Маркэль доказал, что в доисторические времена по земле ходили исполинские ящеры, и некоторые таки изрыгали огонь, как волшебные существа из сказок.

- Вы ошибаетесь, Брис, - мягко ответствовал Ланс. - В фей я уже не верю.

Профессору такой ответ сказал о многом. В основном о том, что мужчины в роду Лэйгинов, как были упертыми ослами, так и остались таковыми.

- Значит, от приглашения на чашку чая ты не откажешься?

- Ни в коем разе.

- Тогда идем.

- Как вы относитесь к автомобилям? – самым невинным тоном спросил Ланс.

Дом Аделарда находился в паре кварталов, каких-то семь минут пешком, но откормленное фамильное тщеславие Лэйгинов снова победило в короткой схватке с чахлой сироткой-скромностью.

Брис только уголком рта надменно дернул. Дескать, кто бы сомневался, что у презренного кладоискателя водятся немалые деньжата. Богатство – любимая и единственная дочь Алчности, как всем давно известно.

«Пусть думает, что хочет, - решил Ланс, сопровождая бывшего наставника к дорогому кабриолету, нагло блестящему на солнце новым лаком. – Приговор вынесен и обжалованию не подлежит». Оправдываться, объяснять, что это сверкающее чудо технического прогресса досталось ему волею случая при весьма трагических обстоятельствах, бессмысленно. Какой же уважающий себя ученый станет водиться с сумасшедшими гонщиками?

И все же Ланс не удержался – погладил хромированную ручку дверцы и похвастался.

- Четырехцилиндровый двигатель-моноблок, карданная трансмиссия… Правда, она красавица?

- Она? – усмехнулся Брис.

Красновато-коричневая кожа сидений навевала непристойные ассоциации не только старому женолюбу, но и покойному хозяину «айр эмэри», мир его беспокойной душе и скорейшего перерождения.

Ланс лихо, как заправский гонщик, крутанул коленчатый рычаг, заводя двигатель, и услыхав, как весело застучали поршни, вернулся на водительское место.

- Зеленая, 8, - буркнул профессор.

- Я помню.

Вот-вот! Тут очень захочешь, а не забудешь. Столько резких слов слышали эти стены, столько раз в запале хлопалось тяжелыми створками дверей, что, пожалуй, стекла в окнах до сих пор мелко-мелко дрожат.

А день выдался прекрасный – солнечный и безветренный. Жаль только, не пожелает Брис Аделард прокатиться по разомлевшему на весеннем солнышке Саломи в компании с опальным учеником. Ибо гордыня! Та, которая у прославленного археолога паче здравого смысла. Иначе не смотрел бы профессор сквозь своего визави, как через пустую бутылку из-под дешевого вина, и тонкие губы не поджимал столь демонстративно.

Ну и ладно, ну и пусть! В конце концов, Ланс приехал не виниться, а напротив – ещё раз утвердиться в своем «опасном заблуждении», а заодно удостовериться, что законы мироздания незыблемы – его по-прежнему презирают со всей академической строгостью.

Помочь выйти из машины профессор ему категорически не позволил. Впрочем, причину столь резкого отказа Ланс понял уже спустя две минуты.

В гостиной их встретила госпожа Аделард, так сказать, новой модели. Очень-очень молодая женщина, белокурая, хрупкая, высокая, словом, именно такая, какими были три предыдущие жены уважаемого профессора. И звали её…

- Джоси, - чуть слышно молвила госпожа Аделард, протягивая руку для поцелуя.

Как только Ланс удержался в рамках приличий и не начал злорадно хихикать - непонятно.

- Счастлив нашим знакомством, сударыня. Очарован. Ваш муж просто редкостный везунчик.