Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке]

Я охотно согласилась. Уже много лет я покупала пиво в банках, чтобы не таскать по лестнице ненужное стекло, которое весит столько же, сколько само пиво. Переехав в свой нынешний дом, я избавилась от лестниц, но привычка осталась. Любовью к баночному пиву я заразила не один десяток человек.

— Хорошо, оставь пиво в покое, то есть не оставь, а пей, только рассказывая про этого Томека. У меня не столь грязное воображение, но как можно его нарасхват пользовать в журналах?

Профессионально или как-то иначе?

— Ну что ты! — возмутилась шокированная Мартуся. — Он нормальный тип и очень полезный. А-а, поняла! Ты его хочешь.., того…

— В каком смысле — того? Как мужчину, что ли?! Он что, геронтофил?!

— Тьфу на тебя, сумасшедшая! Может, он и геронтофил, но я имела в виду, ты его хочешь расспросить насчёт нашего следствия? Не знаю, что ему известно, но отловить и расспросить не мешает. Как считаешь?

— Ни с того ни с сего? У человека есть свои дела, а мы тут ему как снег на голову… Послушай, может покормить его обедом или ужином? Вместо ресторана. Давай пригласим его ко мне, я приготовлю что-нибудь приличное: курицу с рисом, колбаски на вертеле. И даже разведу огонь в камине, запросто.

— А что, идея неплохая, — похвалила Мартуся. — А я как раз вернусь с переговоров.

Прямо сейчас ему и позвоню!

Таинственный фоторепортёр Томек без малейшего сопротивления принял приглашение на ужин, только робко предупредил, что очень хотел бы меня пару раз сфотографировать. Да черт с ним, пусть фотографирует сколько влезет — между колбасками и курицей. Парик я нахлобучила на голову сразу, чтобы не забыть потом в спешке. С меня не убудет, а человека мы с Мартусей наверняка оторвём от его дел, окончательно и бесповоротно.

Так и случилось.

— Ни на грош правды в этих слухах не было, — заявил Томек, энергично расправляясь с едой и отличным вином. — Я лично фотографировал эту самозванку Борковскую, меня об этом Баська просила. У неё эта сволочь уже в печёнках сидела, и Баська решила добыть хоть какие-нибудь вещественные доказательства. Это вовсе не она шлялась по шалманам, а именно та, вторая, причём очень даже похожая, особенно волосы, я собственными глазами её видел.

— Ну слава богу, — обрадовалась я. — Наконец появился человек, который лично видел обеих! Полиция до вас ещё не добралась?

— Нет, но в случае чего я готов подтвердить, кто есть кто!

— И она на самом деле выкидывала все эти дурацкие фортели? — спросила Мартуся. — Представляясь при этом именем другой Борковской? Но зачем?

— Вот как раз этого никто не может понять.

Мы сами думаем-гадаем.

— А живая Борковская тоже не догадывается? — подозрительно спросила я. — Она вообще знала ту, убитую?

— Ну что вы! В том-то и дело, что в глаза не видела. Поэтому меня попросила, чтобы я исхитрился и сфотографировал. Я два раза на неё натыкался в ситуациях на грани фола, и, надо признать, выглядела дамочка довольно мерзко.

— Ну да, — вздохнула я. — Получается, мотив напрашивается сам собой. Если Борковская не могла избавиться иначе от этой заразы, пришлось её убить.

— Убийства я вообще не понимаю, — перебил меня Томек. — В редакции сначала пошёл слух, что кто-то убил Барбару, якобы бандиты на неё напали, но потом Барбара сама позвонила и сказала, что с ней все в порядке. Вот ведь черв!

Она же меня просила никому об этой афёре не рассказывать, но раз вы уже знаете…

Мы в один голос бросились уверять Томека, что все уже сами разнюхали, без его помощи. Он успокоился и кивнул:

— Факт, мотив у неё имелся. Слава богу, что тогда Баськи не было в Варшаве, она взяла неделю отпуска. Стойте-ка! А не у вас ли эту вторую пришили?

Я подтвердила.

— У самого моего забора, точнее, у Моей помойки, в объятиях плакучей ивы.

— Декорации контрастные…

— Ещё бы. Сами понимаете, трудно отвлечься от такого дела. Если труп лежит у вас под носом, об этом трупе хочется что-то разузнать, правильно? Тем более что с этим трупом я когда-то по соседству жила, только, естественно, тогда баба была ещё жива.

Мои слова заинтересовали фоторепортёра, и он попросил рассказать поподробнее. После чего и сам разговорился.

С настоящей Барбарой Борковской Томек знаком почти два года, сотрудничали они довольно часто, потому что она писала, а он делал для её материалов фотографии. Друг другу они по-человечески очень нравились, о романтических глупостях речи не заходило. Борковскую вообще невозможно было соблазнить. После развода она словно окаменела, потому что очень тяжело его пережила. В жилетку никому не плакалась, но шило в мешке не утаишь. Если учесть, что большинство знакомых поверили в её развратную жизнь, многие её избегали. Он сам на месте Борковской попробовал бы этой гидре свернуть башку…

— Но эта поддельная, похоже, переборщила, — — оживлённо продолжал Томек. — В конце концов, Барбара — девушка очень приличная.