Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока

Они также припомнили, как часто падишах страдал от лихорадки и нарывов. И как часто он вновь поднимался и садился в седло или лодку или отправлялся полюбоваться новыми садами.

Как голуби, которые инстинктивно находят дорогу к дому, военачальники и полководцы оставили свои посты и потянулись к воротам Агры. Чин Тимур, состарившийся Турди-бек, Хинду-бек и другие собрались на совет. Бабура с ними не было. Говорили об отчужденности между Хумаюном и его отцом и о том, что Хумаюн слаб, чтобы взять на себя обязанности государя. Однако было несомненно, что теперь, после своей молитвы, падишах привязался к Хумаюну так, как никогда не был привязан раньше. Снова возник спор – одни, подобно Ходже Калану, предлагали управлять государством из Кабула, другие же разделяли убеждение падишаха и считали, что столицей следует сделать Агру. Напряженный и встревоженный Халифа, сидевший среди знатных беков, настаивал на том, что Хумаюн беспечен и нерешителен и обязан всем лишь постоянной поддержке Бабура. Согласятся ли присутствующие, спрашивал Халифа, выполнять распоряжения Хумаюна? Не лучше ли отправить царевича на старые территории, а падишахом Хиндустана выбрать какого-нибудь мужественного человека? Как раз таким человеком был Махди-ходжа, супруг царевны Ханзаде! Однако, когда на совет пригласили Махди-ходжу, этот легкомысленный здоровяк повел себя как осел в пещере со львами и сообщил собравшимся бекам, что в первую очередь избавится от этой старой развалины, Халифы, которого почему-то называют Опорой власти. После этого Халифа мог лишь умыть руки.

Оставалось только ждать и надеяться на выздоровление Бабура. Гульбадан пишет об этих днях: «Поскольку его состояние ухудшалось, отправили гонцов за Хумаюном, который в те дни находился в поездке, направляясь в Калинджар. Он немедленно приехал. Засвидетельствовав свое почтение падишаху, он отметил, что отец очень слаб, и все спрашивал присутствующих: «Как случилось, что он ослабел так быстро?» Потом он послал за врачами, говоря: «Я оставил его в добром здоровье. Что случилось?»

Мой царственный отец все время спрашивал: «Где Хиндал?» Через некоторое время кто-то вошел и доложил ему, что Барди-бек из охраны царевича ждет позволения войти. Мой отец взволновался, послал за ним и спросил: «Где Хиндал, когда он приедет?» Барди-бек отвечал: «Царевич достиг Дели. Сегодня или завтра он будет у вас». Мой царственный отец возразил: «Злосчастный! Я слышан о вашей свадьбе в Лахоре. Из-за праздников вы и задержали моего сына и заставили меня пережить столько тяжелых часов! Говорите – сильно ли вырос царевич Хиндал, как он выглядит?»

К счастью, на Барди-беке была одежда царевича, и он показал ее моему отцу и сказан: «Этот ханат ваш покорный слуга получил в подарок от царевича».

Его Величество велел ему подойти поближе и попросил: «Дай мне взглянуть, какого он роста и насколько он вырос» – и продолжил расспросы о том, когда прибудет царевич».

Беспокойство об отсутствующем сыне сменилось тревогой за будущее старших сестер Гульбадан, и падишах тотчас же назвал имена двух полководцев, которых предназначал им в мужья, предварительно посоветовавшись с Ханзаде и убедившись, что она одобряет его выбор.

«Тем временем его болезнь, сопровождавшаяся нарывами, становилась все тяжелее. Врачи посоветовались между собой и сказали нам, что их лекарства не приносят пользы и нам следует уповать на милость всесильного Господа. Каждый день ему становилось все хуже, и его лицо изменялось.

Настал день, когда он призвал своих приближенных и сказал им следующее: «Сердце давно подсказывало мне, что следует передать престол царевичу Хумаюну и удалиться от дел, обосновавшись в Золотом Саду. Божьей милостью я был щедро награжден судьбой, однако это мое желание осталось неисполненным. Теперь, когда моя болезнь затянулась, я поручаю вам провозгласить моим преемником Хумаюна. Храните ему верность. Будьте единодушны. Верю, что, Божьей милостью, он изменит свое поведение к лучшему».

Затем он остался с Хумаюном и сказал ему: «Я поручаю тебе заботы о твоих братьях. Будь к ним справедлив, как и ко всему народу».

Когда домочадцы и все, кто жил в гареме, услышали об этих словах, мы были ошеломлены, принялись плакать и скорбеть.

Три дня спустя он покинул этот мир и переселился в небесные чертоги. Его смерть произошла в субботу [25 декабря 1530 года].

Позвали Любимую Госпожу и наших матерей, сказав, что пришли врачи. Мы все поднялись. Нас, наших матерей и царевен отвезли в большой дворец… в этот день скорби каждая хотела забиться в какой-нибудь укромный уголок».

Послесловие