Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока

Перевалив через Гиндукуш, Тигр мог больше не опасаться узбеков, но, как никогда, нуждался в удаче. По дороге на юг неразбериха вокруг него усугубилась, когда на пути через горные высоты к его сторонникам начали присоединяться горные племена, рассчитывающие под знаменами военного вождя на безопасность и добычу. Дикие хазары и остатки победоносной армии монголов явились в лагерь, чтобы сопровождать Бабура и по дороге разграбить лежащие на их пути долины. Его неуправляемые новобранцы рыскали по деревням в поисках провизии. К тому же путь пролегал по пастушьим тропам, а не по наезженной караванной дороге. Пешие головорезы Бабура угоняли лошадей с пастбищ; его вооруженные воины силой отнимали еду у деревенских жителей – так продолжалось до тех пор, пока он не велел забить палками грабителя, укравшего кувшин оливкового масла. «Этот пример, – записал он, – положил конец подобным деяниям».

Пример был необходим. Как понимал Бабур, участники его похода приблизились к окрестностям Кабула, охваченным междоусобными волнениями, вызванными недавней смертью последнего правителя-Тимурида – это был еще один дядя Бабура, носивший имя великого ученого, Улугбека, и вызывавший вполне обоснованную ненависть своих подданных, – после его кончины власть в городе узурпировали родственники покойного. Монголы Бабура и Хосрова ворвались в самую гущу этой неразберихи, – здесь их никто не ожидал и даже не подозревал об их существовании, – а за ними следовали хазары и другие племена. Бабур лично вывел свою мать и других женщин из семейного каравана, который уже нагоняли распаленные воины, и устроил их в относительно безопасном месте на просторном нагорье, среди пастбищ.

Перед путниками открылась впечатляющая картина. В широкой чаше гор, возвышающихся посреди жаркой пустыни, угнездился зеленый оазис, вытянувшийся вдоль берегов серебристой реки. Это и был Кабул – горная цитадель, находившаяся в то время в руках узурпатора, Мукима Аргуна, который едва ли успел как следует подготовиться к обороне.

Баки настаивал на немедленном штурме, и Бабур дал согласие. Опыт научил его, что в этих диких краях у полководца, идущего в наступление, сторонников всегда больше, чем у того, кто просто отстаивает свою землю. Они выстроили своих облаченных в кольчуги всадников в некое подобие боевого порядка. Под воинственный грохот литавр развернулись знамена. Бабур занял пост на живописном холме, где позднее разбил свои Четыре Сада, и отправил посланцев на переговоры с непокорными защитниками города, сам же критически наблюдал за инсценировкой штурма.

«Наши люди рассыпались вдоль реки возле моста Кутлук-Кадам, но в то время моста еще не было. Некоторые из них из озорства проскакали до самых Ворот Кожевников. Малочисленные отряды противника, не ожидая сражения, укрылись в крепости. Многие жители Кабула вышли за высокую насыпь арка, чтобы посмотреть на бой. Поднимая в воздухе густую пыль, враги бросились с насыпи вниз. На высоком холме между мостом и воротами, посреди дороги, выкопали много глубоких ям и прикрыли их хворостом. Султан Кули Чанак и некоторые йигиты, тесня друг друга, падали на всем скаку. На правом крыле два-три йигита несколько раз дрались на саблях с врагами, выезжавшими из садов и с улиц. Так как приказа начинать бой не было, с тем они и воротились».

Этой убедительной демонстрации оказалось достаточно, чтобы посланцы Бабура получили ответ, а Муким лично сел с ним за стол переговоров об условиях своей капитуляции. Муким обязался оставить город на следующее утро, – хотя и без воинских почестей, но, по крайней мере, вместе со всем своим добром, челядью и домочадцами.

Наутро, не без оснований ожидая беспорядков во время этого ухода, Бабур направил доверенных людей к воротам, чтобы предотвратить волнения. Однако вскоре его военачальники послали за подмогой. Кавалькада побежденного противника вызвала горячий интерес у подданных Хосрова. «Пока вы не прибудете сами, – доложили Бабуру его военачальники, – мы не сможем держать в узде этих людей».

Бабуру пришлось лично наблюдать за исходом.

«Я поехал сам и приказал трех или четырех смутьянов застрелить из луков, а одного или двух разрубить на куски. Муким и его люди, целые и невредимые, вышли из города и водворились в Тепа. В конце месяца раби первого [октябрь 1504-го] Аллах великий по своей милости и великодушию без боя и сражения подчинил и отдал мне царство и область Кабула и Газны».

Знакомство с Землей Каина