Бабушка

Любила бабушка вместе с детьми посидеть на холме за замком. Отсюда были видны луга, где паслось господское стадо, и все вплоть до самого местечка. Вон внизу, у их ног, замок; он стоит на невысоком холме в центре долины, его окружает прекрасный парк. Зеленые жалюзи на окнах спущены, не видно на балконе цветов: розы, насаженные вдоль белой каменной ограды, завяли; по саду ходили не господа, не ливрейные лакеи, а поденщики и прикрывали куртины ветвями ельника; куртины уже не пестреют яркими красками, только будущей весной из новых семян вырастут цветы, чтобы ласкать взор княгини, если она снова пожалует в замок. Редкие заморские деревья, сбросившие свою зеленую одежду, укутаны соломой, фонтан, еще так недавно взметавший ввысь серебристую струю, заложен досками и дерном; золотые рыбки спрятались в глубине пруда, его зеркальная поверхность усыпана опавшей листвой и затянута ряской и плесенью. Дети, глядя вниз, вспоминали, как они с Гортензией гуляли по саду, завтракали в замке, как им было весело, и думали про себя: «Где-то она теперь? ...» Но бабушка любила смотреть в противоположную сторону; за Жлицким холмом, за деревнями, заповедниками, рощами, прудами и лесами, за Новым Городом и Опочной лежит Добрушка, где живет ее сын; а за Добрушкой притулилась в горах ее родная деревенька. Сколько добрых друзей у нее там осталось! ... На востоке перед ней вставало полукружие Крконошских гор — от длинного хребта Гейшовины до величественной Снежки, вечно покрытой снегом. Указывая детям за Гейшовинский хребет, бабушка говорила: «Там мне каждая тропочка знакома, в тех горах лежит Кладско, там родилась ваша мать; рядом с ним Вамбержице и Варта; в тех краях провела я несколько счастливых лет ...

Далеко улетели мысли старушки, но Барунка вывела ее из задумчивости.

– Ведь это в Варте мраморная Сивилла на коне, да, бабушка? — спросила она.

– Так говорят — близ Варты, на одном из холмов, сидит она на мраморном коне, и сама высечена из мрамора, а руку держит поднятой кверху. И, когда уйдет она вся в землю, так что и кончиков пальцев не будет видно, пророчество ее исполнится. Мой отец сам видел и говорил, что конь уж по грудь в земле.

– А кто эта Сивилла? — спросила Аделька.

– Сивилла была мудрая женщина, умевшая предсказывать будущее.

– А что она предсказала? — заинтересовались мальчики.

– Да я уж сколько раз вам об этом рассказывала, — сердилась бабушка.

– Мы уж позабыли.

– Это всегда надо в памяти держать.

– А я почти все помню, бабушка, — заявила Барунка, всегда внимательно слушавшая рассказы старушки. — Сивилла предсказала, что на чешскую землю обрушатся великие бедствия, пойдут войны, начнется голод и мор; а всего хуже будет, когда сын отца, отец сына и брат брата понимать разучатся, и перестанут люди крепко держать данное слово и обещание. Вот тогда-то и случится самое страшное: разнесут чешскую землю по свету на копытах чужеземные кони.

– Верно ты говоришь, только не дай бог, чтобы это исполнилось, — вздохнула бабушка.

Опустившись на землю около старушки и положив руки к ней на колени, Барунка доверчиво устремила свои ясные глаза на серьезное лицо бабушки и продолжала:

– А что за пророчество вы нам рассказывали, помните, вместе с пророчеством о бланицких рыцарях, о святых Вацлаве и Прокопе? ...

– Это, верно, пророчество слепого юноши, — догадалась бабушка.

– Ах, бабушка, мне иногда так страшно бывает, что и сказать не могу; ведь и вы бы не хотели, чтобы чешскую землю разнесли на копытах по свету?

– Глупенькая, разве можно желать такого несчастья! . . . Все мы каждый день молимся за благополучие чешской земли, нашей матери. Вот если б я увидала, что матушке моей грозит смертельная опасность, могла бы я на это спокойно смотреть? ... А что бы с вами было, кабы кто вздумал убить вашу маменьку? . . .

– Мы бы кричали и плакали, — отвечали в один голос мальчики и Аделька.

– Дети вы еще, — усмехнулась бабушка.

– Нет. Мы бы должны были ей помочь, правда, бабушка? — сказала Барунка, и глаза ее заблестели.

– Так, доченька, истинно так; криком да слезами не поможешь, — говорила старушка, положив руку на голову внучки,

– Но мы еще маленькие, бабушка, какая же от нас помощь? - спросил Ян, который был недоволен тем, что бабушка его не замечает.

– Разве не помните, я вам рассказывала о юном Давиде, который убил Голиафа. Малый тоже способен на многое, если твердо верит в бога, — запомните это хорошенько. Вот станете большими, поживете на свете, узнаете разницу между добром и злом, встретитесь с соблазнами, искушениями, тогда вспомните вашу бабушку, вспомните, что она вам говорила, когда гуляла с вами ... В свое время отказалась я от всех благ, которые сулил мне прусский король; но, по мне, лучше работать до упаду, чем оставить детей без родины. Любите чешскую землю больше всего на свете, любите, как мать свою родную! Усердно трудитесь, будьте для нее хорошими детьми, и пророчество, которого вы так боитесь, не сбудется. Мне уж не дождаться, когда вы станете взрослыми, но я надеюсь, вы запомните, что вам наказывала бабушка, — закончила она взволнованно.