Бабушка, будь моей дочкой!

Возле качелей стоит и ревёт её собственная племянница в рваном грязном платье и — с окровавленным лицом!

Подолом Таниного платья тётя Катя вытирает Тане лицо, разглядывает его и бормочет:

— Кажется, только нос расквасила…

Сгребает Таню в охапку и тащит её стремительно. Уже на шоссе спохватывается, что забыла свою поклажу на полянке, с Таней под мышкой опрометью возвращается, подхватывает одной рукой сетку и сумку. И разгневанная, взбудораженная несётся к дому. Таня и реветь перестала, похныкивает тихонько.

Дома тётя Катя отмыла и переодела Таню, щедро залила ей зелёнкой разбитый нос и принялась кричать на проснувшегося от шума Витю:

— Да как же ты смел! Почему не смотришь за этой озорницей?! Она шоссе сама перешла, ты это понимаешь, а? Я ему прекрасные туфли покупаю, а он заснуть изволил! Разрыв сердца у меня вот-вот случится от таких ваших дел!

Таня забралась к Вите на колени, погладила по голове. Он обнял её крепко-крепко, к себе прижал.

— Бедный Витёк! Прости, что я шоссе перебежала, — зашептала она ему на ухо.

Откричавшись и выпив две кружки черешневого компоту, тётя Катя ушла на почту. Вернувшись, сообщила:

— Огромнейшую телеграмму послала. Ещё что-нибудь случится, прямо умру, не сходя с места, так и знайте!

Беспокойный этот день кончился. Все легли спать. А рано утром случилось чудо: подняла Таню с кровати… мама! Ночным самолётом она прилетела к своей дочке. И на другой же день вместе с Таней улетела домой в Ленинград.

Сыночек шофер

Вдруг Таня очутилась на даче. Вместе с бабушкой и с Петей.

Пете четыре года. Он плотный, крутолобый, с хохолком на макушке и очень воинственный.

— Будешь моим сыночком! — радостно сказала Таня. — Один мой сыночек Мишка, а другой ты.

Петя нахмурился:

— Не буду я твоим сыночком. Я — шофёр!

Таня бросилась в кухню, где бабушка готовила обед.

— Баба! Шофёр может быть сыночком?

— А как же! — сказала бабушка. — Ведь у каждого шофёра есть мама.

— Видишь, видишь! Пойдём, сыночек, гулять! — Таня взяла Петю за руку и повела в сад. Петя немножко упирался, но всё-таки шёл.

В саду росли берёзы и клёны. Кипарисов и в помине не было. Цвела сирень и пахла почти так же сильно, как глициния.

К кусту сирени Таня и привязала Петю за руку. Скакалкой привязала, чтобы не убежал.

— Ты мой сыночек, — приговаривала она. — И шофёр, конечно, тоже, не думай! И… щеночек. Охраняй Мишку, пока я вам обед приготовлю.

— Гав-гав-гав! — залаял Петя. Быть щенком ему как раз понравилось.

Таня с кастрюлькой в руках побежала к кустам листьев нарвать. Смотрит, а за штакетником стоят двое: девочка старше Тани — голова над забором торчит — и малыш лет двух. Этот между досочками нос просунул, и один глаз выглядывает.

— Вы кто? — спросила Таня. — В гости идите!

В это время Петя как залает, как зарычит и давай с привязи рваться. Будто он не простой щенок, а очень злющий.

Девочка засмеялась, а малыш заплакал. И вот уже нет их за забором: убежали.

— Какой ты, Петька! — рассердилась Таня. — Гостей напугал! — И хлоп своего сыночка — шофёра — щенка по плечу.

А через секунду сама заревела. Петя отвязался и Таню кулаком по спине стукнул.

На Танин крик бабушка прибежала:

— Это что такое?

— Она первая напала! — заявил Петя.

Бабушка хвать внучат за руки, одного и другого, и в дом увела.

— Не буду я разбираться, кто тут первый, кто последний. Оба в угол отправляйтесь!

И расставила их по разным углам.

— Неслух ты, а не сыночек! — бурчит из своего угла Таня.

— А ты… бэ-э-э! — Петя язык высунул, дразнится.

Вот какая печальная история получилась!

Всегда ли было электричество

Вечером после ужина бабушка рассказывает детям сказку. Таня и Петя с двух сторон сидят возле бабушки на диване, слушают.

— «Мёрзни-мёрзни, волчий хвост!» — приговаривает лиса. А волк… — Глаза у бабушки закрываются, голова клонится вниз.

— Бабуля, не спи! — теребит её Таня.

— Я не сплю. Волк-то сидит, хвост у него в воду опущен, а мороз всё сильнее. И волк… волк… забыл заплатить за электричество.

— А разве у волка было электричество? — спрашивает Таня. — А, баба?

— Электричество было всегда! — важно заявляет Петя.

— А вот и нет! — возразила Таня. — Папа говорит: в древние времена люди при лучине сидели. Зажгут щепку, называется лучина, и сидят.

— А мой папа… мой папа… он же электрик! И он говорит, что электричество это очень-очень главное. А как же жить без очень главного? Что, съела?

— Нетушки! Не было когда-то давно-давно электричества!

— Было! Было! — Петя как даст Тане тумака по спине.

— Ах, ты так? — Таня ухватила Петю за хохолок на макушке и дёрнула.

И сон и дремота с бабушки слетели.

— Опять разодрались? Да что это за дети такие?

И Таня и Петя шлепка заработали и очутились в постелях. Безо всяких сказок.

Вот и пойми!

Утром Таня проснулась и сообщила:

— А я совсем не спала. Потому что мне сон не снился.

— А мне снился! — похвастался Петя. — Снился, что ты, Таня, в курицу превратилась и бегаешь, кудахчешь.