Бабушка из деревни

Скрывать не буду, бабушка вселяла какое-то странное чувство страха, пронизывающее до самых костей, но спорить с озлобленным отцом было нельзя, иначе, как мне казалось, он готов был отхлестать меня, хоть никогда раньше этого не делал. Я быстро откинул все свои мысли о побеге к друзьям, ведь нас сразу же выдали бы их родители, да и буду откровенен, скрываться было совершенно негде в моем то возрасте.

Ночь тянулась долго. В те короткие мгновения, когда мое сознание уходило в небытие, я очень скоро с ужасом просыпался в холодном поту из-за ночных кошмаров, которые все никак не отпускали мой разум. Мне снилось, что меня выбросили за борт, и я отплывал куда-то в океан на самодельном плоту. Боль разочарования повторялась снова и снова, нагнетая тоскливое состояние. Родители всегда оставались на корабле, но в последний момент мама бросалась за мной в воду, входя все глубже и глубже. Я пытался кричать, но ничего не получалось и я с ужасом просыпался. Опять!

Утром я вкусно позавтракал творожными оладушками, которые были фирменным завтраком моей мамы, и послушно собрав с собой книжки, комиксы, да портативную приставку, с неохотой сел в машину к отцу.

За всю дорогу до деревни отец не проронил ни слова. Я же полностью утомленный дорогой принял единственное верное решение — поспать на переднем сиденье авто. Не знаю, сколько мы ехали, но очнулся я совсем далеко от Москвы, на сельской грунтовой дороге, по которой двигалось наше авто.

— Скоро приедем? — спросил я, потянувшись.

— Почти приехали, Виталь. Смотри, ты только с бабушкой не спорь и слушайся. Не заставляй нас краснеть за тебя.

— Да, ладно, я понял. Я буду слушаться.

— Хорошо. О смотри, — не отрывая взгляд от дорожной колеи, отец выставил руку в сторону лесного массива сбоку, который был окружен железным забором, — Кладбище нашей деревни.

— Кладбище? — припав к боковому стеклу, переспросил я, — Правда, кладбище? Там прям мертвецы лежат?

— Да. Ты, наверное, еще не видел никогда такого? Вот как Москва тебя испортила. Я в твоем возрасте уже на ночь приходил сюда, — впервые за несколько дней улыбнулся отец.

— Ночью? Зачем?

Улыбка тут же пропала с лица главы семейства, — А, не бери в голову. Дурачились. О, вот и дом, в котором тебе предстоит провести пару недель.

Мне показалось очень странным, что воспоминания о чем-то страшном вызывали приятные чувства у моего отца. А как иначе? На кладбище. Ночью. Улыбаться лично я бы точно не стал…

— У самого кладбища? Самый первый дом? — вопросы возбужденно срывались сами по себе, — Бабушка, что здесь одна живет? А она не боится?

— Ну да. Ой, да чего тут бояться? Кладбище рядом, подумаешь. Погоди, ты что? Боишься?

Я не хотел, чтобы отцу показалось, будто я струсил, и я попытался отвести лишние подозрения, — Нет, я подумал о бабушке. Как она не боится здесь жить одна, без дедушки?

Взгляд отца переменился и стал слегка отстраненным, — Дедушка Вольдемар…

— Угу, — с неохотой пробубнил я, — А он тоже здесь похоронен?

Отец резко бросил газ и машина заглохла. Я почувствовал, что он словно отстраняется и уходит мысленно куда-то далеко, как только я начинал спрашивать про дедушку.

— Нет, — он завел машину и, выдвинув рычаг переключения передач в положение «1», отпустил сцепление, слегка подгазовывая, — Его не стали здесь хоронить. Нельзя было…

Поднимающаяся пыль с деревенской дороги плотно окутывала нашу машину так, что ничего больше не было видно, и очень скоро мы оказались возле крыльца.

— Мама! Выходи! Я тебе Витальку привез! — крикнул отец, доставая из багажника сумку с моими вещами, — Мама! Ну, ты где? Встречай гостя!

— Может она ушла в магазин? — предположил я, всматриваясь в участок через дыру покосившегося забора.

— Может, — кивнул отец, — Ну, ладно! Ничего не будет, если мы сами войдем.

Он положил сумку и пакет на лавочку из сгнивших досок и просунул руку между двумя ржавыми трубами, к которым крепились забор с одной стороны и калитка с другой, — Сейчас покажу тебе, как можно попасть домой, если хозяина нет дома.

— Так же нельзя, — ужаснулся я.

— Да, не бойся ты, Виталька, в деревне так можно, — ковыряясь просунутой по ту сторону рукой, приговаривал отец, — Я тебе даже больше скажу, что здесь так принято, особенно если ты родственник хозяину дома. Никаких проблем с этим… О, поймал!

Что-то отщелкнуло с металлическим звоном со стороны двора. Калитка с противным скрипом полностью распахнулась.

— Ну, — улыбнулся отец, глядя на меня, — Чего встал? Пошли!

— Угу, — я послушно взял свой рюкзак с лавки и понес внутрь.

Мы бросили вещи на деревянное крыльцо дома, где обычно оставляют галоши и принялись искать ключ от дома, входная дверь которого оказалась запертой.

— Странно, обычно она не запирала дверь. Посмотри в почтовом ящике, а я тут гляну, — отец принялся засовывать поочередно руку в разные отверстия надкрылечной крыши с шифером, до которой мог достать только взрослый человек на цыпочках.