Бабушка по ипотеке

Правда он не верит или делает вид, что не верит? Жанна с интересом рассматривала Мисюсика. Этот молодой человек, видно, был любителем поспешить. Не стал разбираться, накинул Жанне на голову мешок, втащил в дом. Такой, недолго думая, пырнет старушку ножом, а потом будет ходить и всех уверять, что не верит в ее смерть. Ну, не могло такого случиться!

– Насчет ваших способностей спорить не буду. Но вы оба должны мне объяснить, зачем запугивали тетю. Да-да, не отводите глаза, вы оба ей звонили!

– Мы ее не запугивали.

– Вы ей звонили. Должок требовали вернуть. Не отрицайте, это я в тот раз взяла трубку. И голоса ваши потому узнала.

– Должок мы у нее требовали. Все правильно. Но не угрожали.

– А должок за что?

– Развела нас старуха. Сначала денег заняла крупную сумму, сказала, что на один день, а потом начала воду мутить. То у нее денег нет, то перевод не пришел, то одно, то другое. Перстень в счет долга дала, а больше ничего.

И взглянув на Жанну, женщина произнесла:

– Нет, нам с сыном желать старухе смерти было никак нельзя. Вот она умерла, а кто же нам долг отдаст?

– Вы ей просто так дали или под расписку?

– Под расписку. Конечно, под расписку. Я еще с ума не сошла, чтобы деньги направо и налево кому попало раздавать.

– Можно взглянуть на расписку?

Надежда Семеновна кивнула, подошла к красивому старинному секретеру из полированного розового дерева с бронзовыми завитушками, стоящему в коридоре, порылась в одном из ящичков и достала листок бумаги. Его она протянула Жанне. Та выразительно покосилась на веревки, которыми до сих пор была опутана, и Надежда Семеновна смутилась:

– Ой, простите ради бога. Сейчас мой сын вас развяжет.

Она кивнула Мисюсику, и тот пусть и нехотя, но все же повиновался матери. Когда путы были с Жанны сняты, она изучила расписку. Сомнений быть не могло, это точно был почерк ее тетушки. Размашистые буквы, криво написанные. Строчки, налезающие одна на другую. В начале фразы буквы крупные, потом уменьшаются, в конце предложения совсем мелкие, а вдруг где-нибудь в середине слова, написанного мелким бисером, вдруг вылезет буква-переросток.

Да, писала тетушка, но что же она писала? Жанна внимательно прочла расписку. Сумма, которую одалживала ее тетушка у Надежды Семеновны, неприятно поразила ее.

– Полтора миллиона! – ахнула она.

– Брала всего на неделю!

И на что же тетушка могла потратить такую внушительную сумму? Жанна откровенно недоумевала. И это вдобавок к тем почти трем миллионам, которые родственница уже получила под заклад своей квартиры у банка. Потом Жанна взглянула на дату на расписке и удивилась еще больше. Именно в тот день тетушка позвонила ей в первый раз. Позвонила и плакалась на свою горькую и одинокую старость, на бедность. А у самой в это время под подушкой лежало полтора миллиона! И еще почти три. Пусть всего лишь рублей, но для Жанны эта сумма казалась запредельной. Да ей с ее жалким пособием столько вовек не скопить!

– И куда она их потратила?

– Нам она не отчиталась. Сказала, что должна заплатить, потому что иначе ей хана.

– Что?

– Хана. Она именно так и выразилась.

Выходит, эти деньги тетушка не оставила себе? Она их кому-то отдала? Но кому? Очень щедрый подарок. Слишком щедрый, если вспомнить, какой скаредой была старуха. И потому Жанна усомнилась. Возможно, никому тетушка эти деньги и не отдавала, а решила истратить на себя любимую? Но тогда что она купила? Еду привозила ей Жанна или Андрей, и тетя старалась денег им не отдавать. Новых вещей в ее гардеробе не прибавилось. Мебели или техники, кроме холодильника, тоже. Куда же она дела деньги? Хотя тетя могла просто припрятать их за плинтус. Там у нее был оборудован вместительный тайничок для украденного золота, в него могли и полтора, и три миллиона поместиться. Особенно если перевести их в доллары, вообще ерундовый объем пачки получится.

Мысль о плинтусе подтолкнула Жанну к еще одному вопросу:

– А что за перстень, о котором вы говорили? У тети был тайник. Она оттуда достала этот перстень?

Мать с сыном переглянулись.

– Тетя дала вам какой-то перстень! – настаивала Жанна.

– В счет долга, так она сказала.

– Мы ей не поверили, думали, что дешевка.

– Да и немудрено было ошибиться. Золото темное, камни тусклые, пыль, паутина.

– Так и должно быть, если драгоценность долгое время пролежала в тайнике за плинтусом.

– Мы думали, что латунь с пластиком, отнесли к ювелиру, а он нас огорошил. Золото, говорит, и камни натуральные.

– Можно на него взглянуть?

– Мы его продали, – слишком быстро ответил Мисюсик.

Мать взглянула на него с укором, но возражать не стала. И даже сказала:

– Ювелир предложил нам за перстень очень хорошую цену.

– И мы с мамой решили: чего ради держать сомнительное приобретение, если можно обернуть его в деньги? Сразу же и продали!

– Ювелира назвать можете?

– По объявлению приехал! Приехал, уехал, деньги оставил, а самого ювелира мы и знать не знаем.

– Но вы же с ним как-то связывались. Номер его телефона у вас должен был остаться.

– Потеряли. Выкинули.