Бабушки (сборник)

Издалека слышалось шумное дыхание моря, плеск волн, бьющихся о скалы. Джеймс и Дафна переглянулись. Лихорадочное напряжение, охватившее их с первого мига встречи, не отпускало ни на секунду. Они опустились на стулья, крепко держась за руки, и молча глядели друг на друга — серьезно, задумчиво и с какой-то горькой укоризной, словно проклиная судьбу, войну, да что угодно, только не себя. Дафна дотронулась до его щеки тонкими пальцами с нежно-розовыми перламутровыми ногтями. «Если бы она и вправду жила здесь, в этой лачуге, то маникюр бы недолго продержался», — подумал Джеймс рассеянно. Эта изнеженная женщина играет здесь… во что она играет? с кем? с ним?

— Сотри эту дрянную помаду!

Дафна открыла сумочку, нашла носовой платок. Джеймс взял его и осторожно, но тщательно вытер порочно алеющие губы.

— Вот, так лучше.

— Пойдем к морю, — сказала она. — На волны поглядим.

— Зачем?

— Не знаю.

Он сосредоточенно взял ее за руку и отвел к постели. Из открытого окна пахло едким соленым запахом океана и опаленного солнцем кустарника. Тишину нарушал только шепот моря. Они припали друг к другу жадно и лихорадочно, объятые жаром трагической страсти.

Дафну разбудил пронзительный крик.

— Что это? — испуганно спросил Джеймс, обхватив голову руками.

— Прилив начался.

Прибой накатил на берег с такой силой, что казалось, очередной гигантский вал вот-вот обрушится на хижину и утащит ее в океан. Стены хижины тряслись, земля дрожала, волны тяжело громыхали о скалы и с глухим рокотом откатывались. Джеймсу почудилось, что он погребен в морской пучине.

Он приник к Дафне и разразился сдавленными рыданиями, судорожно прижимая ее к себе, будто пытаясь удержаться на плаву.

— В прилив здесь всегда так, — объяснила она негромко. — Не надо было нам сюда приезжать. Я не сообразила…

— Но мы же вместе, — прошептал Джеймс.

Волны с тяжелым грохотом ударяли в берег.

— Пойдем посмотрим, — предложила Дафна. — Не волнуйся, до моря метров пятьдесят, не меньше.

— Нет!

— Ладно, тогда давай ужинать.

— Я не хочу есть. Не хочу тратить время впустую.

Она соскользнула с кровати, встала перед ним нагая и едва заметно улыбнулась. С самого начала в их отношениях сквозила суровая обреченность, а сейчас к ней добавилась меланхолическая, тоскливая нотка. Впрочем, этого следовало ожидать, но отчего же им так горько?

— В чем дело? — подозрительно спросил Джеймс.

— Не знаю, — уныло призналась Дафна и отвернулась к столу, чтобы нарезать хлеб и окорок. — Не знаю. Мне как-то странно… смешно.

— Ты надо мной смеешься?

— Нет, что ты! — воскликнула она. — Два дня. Всего два дня, а я…

— Ну скажи же мне, скажи. Мне нужно знать… скольких солдат ты сюда привозила?

— Если ты так думаешь, то нам лучше уехать. — Она расплакалась.

Джеймс хотел встать и подойти к ней, но внезапно рядом прогрохотала волна, и он испуганно скорчился, закрыв уши ладонями.

— Почему, почему ты выбрала меня? А, мне все равно! Ты прекрасна, и этого достаточно! — воскликнул он.

Стены хижины вздрогнули от громового раската.

— Мне не все равно, — ответила она, уронила голову на руки и зарыдала.

Он поднялся с постели, сел за стол и нежно погладил Дафну по золотистым кудрям. Потом встал и решительно взял ее за руку.

— Глупости все это… — Он повел Дафну к кровати и лег рядом. — Знаешь, я не уйду отсюда, с этой твоей дачи. Не вернусь на корабль. Спрячусь здесь, а ты будешь ко мне приезжать.

Когда Дафна Брент вышла замуж за Джо Райта, молодожены провели медовый месяц — точнее, неделю — в фешенебельном отеле, а потом муж привез юную жену в этот домик. Она догадывалась, что он наверняка приводил сюда знакомых девушек, но это не вызвало в ней ревности, напротив, привлекала мысль об укромном уголке, о тайном приюте любовников. В этой ветхой лачуге они с Джо провели много счастливых жарких ночей, наслаждаясь рокотом прибоя. А сейчас Дафна приехала сюда с Джеймсом — и словно попала в иное измерение. Джо обитал в разумном, здравом мире, а она сейчас пребывала как будто во сне — в кошмаре? — и боялась раствориться в нем, точно порождение потусторонних сил. В этом юноше и в ней самой скрывалась невыносимая мука, и Дафна не понимала, откуда в ней взялась эта боль. Никогда раньше она не ведала страданий, не представляла себе, что может быть несчастлива. Сейчас рядом с ней был незнакомец, совершенно чужой человек, и его чувства были для нее странными и чуждыми. Им предстояла скорая разлука; от неизбывного горя Дафне хотелось бить себя в грудь, рвать на себе волосы и выть в голос.

Джо покоился в ее объятиях… Покоился ли? Его сотрясали судороги, трясла непрерывная дрожь. Дафна, закрыв глаза, прижала его к себе и погрузилась в воспоминания.