Бабушкин сундук

— Морозит! — сказал. — Рождество! — и потер руки, точно ему было еще холодно.

— Снег падает, — сказала мать. — На дворе уже теплее. — Когда внесли ароматный, наваристый борщ, она села за стол, Вася последовал за ней, а девчата еще принесли пироги.

— Ну, садитесь все! — сказала мать. — Папы ждать не будем. Он уехал на Хутора. Там есть больные.

Мать стала разливать борщ, потом положила всем по большому куску пирога, и сказала: “Ну, девчатки, с Праздником!” — подняла она стакан вина. — “С Праздником!.. Так же и вас. Дай Бог…” отвечали все и выпили глоток донского красного. Так начался Рождественский обед, в котором участвовал и кот Васька, получивший гусиный пупок и печенку.

Пришли поздравители и сказали, что снегу падает Бог ты мой сколько. И правда, они были все в снегу. Пока их угощали, Вася надел пальто, шапку, валенки и вышел в сад. Снег валил прямо как с лопаты, горстями. Потеплело так, что в валенках было жарко.

Сквозь падавшую белизну показался дворовый пес. Он тоже праздновал. Ему сегодня налили большую миску борща с хрящами и гусятиной.

Вася посмотрел на снег, вертевшийся кругом, и вернулся в дом. Рождество торжественно проходило и заставляло сильнее биться сердце.

ПАСХА НА РУСИ

Пасха — праздник весны — на нашей родине приобретал такое же всеобъемлющее значение, как праздник ведийцев, славивших возвращение Индры после того как зима уходила, и первые побеги священной травы — Сомы, выглянув на свет, начинали тянуться к небу. К этим праздникам ведийцы готовились задолго, уже с зимнего солнцестояния. Они готовили лучшие одежды, украшали свои жилища зелеными ветками, насыпали на землю зеленую траву и, в знак цветения, дарили друг другу крашенки. Главным украшением служили первый ягненок, приготовленный в этот день, как и блюдо, состоявшее из творога с медом. День этот был днем всеобщей радости, и встречные обнимали друг друга, целовали и посыпали свои одежды цветными порошками — красным, синим, зеленым — в знак начала цветения.

Даже земля перед входом во временные жилища ведийцев посыпалась разноцветными порошками (крашенная рисовая мука), а некоторые даже расписывали узорами самое землю, наподобие ковров. Последний обычай уцелел еще и до сего дня в Индии. Если на Руси не все эти обычаи наших пращуров-ведийцев соблюдались, то многие из них имели место на Пасху, как крашенки, агнец и творог с медом (сырная пасха), другие на Троицу — зеленое клечево, сено на земле, на полах и даже во дворе (на Днепре), а самый пасхальный ягненок носил имя Сурьи (Сурья ведийцев — вешнее солнце), ягненок таким образом был символом солнца, огня, Весны.

Ведийцы вкладывали в вешние праздники значение любви Индры (солнца) к людям, а также спасение их через Любовь, ибо Агнец — Ягни, Агни, значил в то же время и Любовь. Ту же идею принесло нам и христианство. Поэтому и празднование Пасхи на Руси имело особый торжественный характер, говоривший о древнейшем происхождении этих дней. Как древние ведийцы, постившиеся 7 недель перед праздниками Вешнего Индры, православные русские люди тоже готовились молитвами и постом к дню Воскресения Христова, к весеннему пробуждению природы. Православие, в его русском выражении, оказалось связанным с циклами “от зерна к зерну”, “от весны до весны”, от “вешнего до осеннего Вестника Солнца, Всадника Ашвина”. И, оттого что православные обычаи совпадают с этими циклами,[77] из них возникла особая красота, равной которой нет ни в одной форме христианства. Вестник Солнца, Всадник Ашвин — Святой Юрий,[78] открывает Весну и закрывает Осень. После него — зимние праздники Рождения Света (Коляда), или летнего солнцестояния (Купало). Оба они обозначают начало тепла, или конец тепла. Человек живет ими. Потому-то и праздник Пасхи на Руси приобретает такое торжественное, всеобъемлющее значение.[79] Религия одухотворяла материю существования, она была энергией этой материи. Христос — символ Бога в Человеке, был в то же время символом Вечной Любви. Пасха, таким образом, была для русского человека праздником Возрождения Всемирной Любви, днем одухотворения, победы любви над материальной смертью, торжеством полного света (“Света от Света, Бога Истины от Бога Истины”) и торжеством из торжеств. “Ветхий Адам”, испив “пива нового не от камене неплодна Чудодеемого”, становился Человеком, обретшим Спасение. Древний Ведиец в эти дни пил первого свежего Сому[80] (Сома — род вина[81]), ибо была новая трава, из которой этот напиток изготовляли жрецы. Причащение ведийцев Сомой равносильно православному говению к Пасхе, и, таким образом, оно вело к тому же очищению от грехов (Макс Мюллер, “Риг-Веда”) и к торжеству Возрождения.