Бабушкин внук и его братья

Он впервые назвал меня Алькой, а не Сашей. Наверно, потому что так меня звали остальные. И я обрадовался этому, но мельком. Больше я встревожился – из-за его странного шепота.

– Ивка, что случилось?

– Да ничего плохого. Наоборот…

– А что наоборот-то?

– Та женщина-врач, про которую я говорил… ну, которая должна помочь Арунасу…

– Что? Она в дупле сидит? – не выдержал я.

Ивка охотно засмеялся.

– Нет! Я забыл номер ее телефона, и мама записала на бумажке. Я ее сунул вот сюда… – Он хлопнул по нагрудному кармашку с носатым полумесяцем. – А она куда-то подевалась, вылетела…

– Это не беда. Мама позвонит – спросишь снова.

– Да, но все равно это как-то… царапало. Будто плохая примета, – признался честный Ивка. И тут же заулыбался опять: – А там, наверху, я сунул руку в дупло – и в нем какой-то билетик. Достаю – а это тот самый клочок с номером! Удивительно, да?

– Не очень, – серьезно сказал я. – Здесь особое место. Могут быть всякие чудеса. – Хотя, конечно, правильнее всего было подумать так: бумажка затерялась в кармане под складкой шва, а когда Ивка нагнулся, упала в дупло.

Ивка все еще улыбался, счастливый такой, и к щеке его прильнула тонкая сосновая чешуйка. Щеки были уже потемневшие от солнца, а эта розовая пленка – будто проплешинка незагоревшей кожи. А к носу приклеилась длинная ленточка – словно полоска тончайшей бумаги. Пока Ивка говорил, она трепетала при каждом слове.

Я осторожно снял с Ивки эту невесомую наклейку. Дунул. Розовая ленточка затрепыхалась и отлетела неожиданно далеко. И не упала. Будто бабочка, поднялась выше и скрылась. Может, правда превратилась в бабочку?

Мы побрели дальше и наконец оказались у заброшенных построек.

– Ну что, пойдем на дорогу? – нетерпеливо сказал Вячик.

Мне тоже хотелось туда, на заросшую дорогу среди пологих склонов. И дальше – где дорога выходит на простор под небом и круглыми желтыми облаками.

И все туда хотели, даже Ивка, который там раньше не был.

Чтобы не страдать опять в колючках, мы не полезли в проход между трансформаторной будкой и сараем. Обогнули сарай слева.

И вышли на знакомый захламленный двор с сорняками и ромашками. Правда, мне он показался не совсем знакомым – не такой широкий, как в прошлый раз. А среди ребристых железных сооружений я заметил гипсовую скульптуру, которая косо стояла в лопухах. Это была девочка с кувшином. Она поливала из кувшина пухлого малыша, тот приплясывал. Но из кувшина, конечно, ничего не лилось, а у малыша была отбита нога – та, которую он приподнял в пляске (я сразу подумал о Мите, которому еле спасли ногу).

Девочка и малыш были замершие, как и полагается скульптуре. И само время здесь словно замерло.

Дыру в заборе и тропинку мы нашли сразу, но дальше начиналось непонятное. Тропинка запетляла и вывела нас… к соснам Завязанной рощи.

– Вот так штука, – озабоченно сказал Вячик.

Мы вернулись. К началу тропинки. Да, она была та самая, что вчера. Мы все с прошлого раза помнили толстую раздвоенную рябину, которая росла здесь.

А может, тропинка раздваивается, а мы не заметили?

Мы пошли снова. Но нигде не было развилки. А тропинка на этот раз (именно на этот раз) описала немыслимую петлю и привела нас к соснам, однако уже на другое место. Потому что над соснами мы увидели верхушку непонятного сооружения. Какое-то завихрение из тонких лестниц.

Мы – бегом туда. Задрали головы.

– Ну и конструкция, – сказал Арбуз.

– Это же рельсы! – догадался Ивка.

И правда, это были рельсы. Но рельсовое полотно было очень узким – уже, чем у детской железной дороги в городском парке. И к тому же шпалы и рельсы не лежали на земле. Они взвились вверх гигантской перекрученной петлей. Немного похоже было на аттракцион «Американские горы».

Нижний край опирался на решетчатое сооружение. Высотою оно было метра два.

– Смотрите, а рельсы-то на шпалах с обеих сторон, – сказал Вячик. – Можно по ним ехать и внутри петли, и снаружи.

– Тут нету «снаружи» и «внутри», – солидно разъяснил Арбуз. – Это знаете что? Это кольцо Мёбиуса. Нам про него физик рассказывал. И показывал. Голландский математик Мебиус взял однажды бумажную ленту, перекрутил ее один раз и склеил концы. И получилось, что у этого длинного листа не две поверхности, а одна.

Я про такое кольцо тоже знал. И не раз удивлялся: простая вещь, а все равно непонятно – вроде бы две стороны у ленты, а на самом деле одна…

– А здесь по такой поверхности проложены рельсы, – продолжал Арбуз лекционным тоном. – Наверно, для какого-то опыта с пространством и временем. Может, это переход в параллельный мир.

Арбуз был умный, хотя с виду мог показаться туповатым. Странно только, что он не понимал рассуждений своего брата Николки. А может, Николка с ним и не делился?..

– Зачем это? – шепотом спросил меня Ивка, глядя на громадное рельсовое кольцо. Наверно, он стеснялся, что ничего не понимает.