Бабушкин внук и его братья

Я подошёл. Настя за мной.

Ивка тихо болтал в воде ногами.

Настя сказала осторожно:

— Ивушка зелёная… ты чего над водой склонённая?

Он оглянулся, грустный такой. Мне показалось даже, что ресницы мокрые.

— Ивка, ты чего?

Другой бы набычился: «Ничего. Так просто…» А он сказал печально и честно:

— Вот… Мама и Соня сейчас как раз от города отъехали.

Я присел рядом.

— Ивка, они же ненадолго. Всего на две недели…

— Да… — Он рывком встал. Натянул кроссовки прямо на мокрые ступни. — Пошли…

У нашего дома, когда уже Вячик убежал в свой подъезд, Ивка вдруг взглянул на меня озабоченно:

— Алик… Я когда увидел те часы на сосне, сразу подумал про Геннадия Марковича. Надо навестить его и Арунаса. А?

— Завтра утром, — решил я.

Но всё получилось иначе.

ВСЕМУ СВОЁ МЕСТО

Лифт опять не работал. Мы с Ивкой пустились вверх без остановки. И на девятом этаже гордо взглянули друг на друга — как альпинисты, взявшие штурмом вершину.

Я открыл дверь своим ключом. Было тихо. Бабушка куда-то ушла.

— Как же она подыматься-то будет? — забеспокоился Ивка.

— Может быть, она спит?

Тишина стояла в квартире. Знакомая, привычная, с еле слышным звоном в кухонном кране и урчанием старенького холодильника, который раньше жил у нас в саду. И… даже чересчур привычная. Словно в неё вплелось что-то давнее и родное…

Да! В бабушкиной комнате раздавалось знакомое «тик-так».

Я забыл об осторожности, всем телом открыл дверь.

Часы стояли слева от окна. Там же, где и раньше. Ровно ходил медный маятник. На нём качался ослепительный солнечный зайчик.

Ивка тоже сразу увидел часы.

— Вот это да…

— Ивка, я сейчас упаду.

Конечно, я не упал. Только отчаянно потряс головой, чтобы таким образом упорядочить пляшущие мысли и догадки. Но он заплясали ещё сильнее.

В этом момент вошла бабушка.

— Ба-а! Откуда они?!

— Ума не приложу… — Лицо у бабушки было такое… ну, скажем, будто она встретила кого-то из давно умерших знакомых — живого и здорового. — Я ходила на почту, насчёт пенсии. Вернулась, пешком забралась на эту высотищу, еле отдышалась, зашла к Надежде Петровне за ключом… Я его оставляла, потому что не знала, есть ли ключ у вас… А Надежда Петровна говорит:

«Вам вернули из магазина часы…»

«Как вернули? Они же проданы, я давно деньги за них получила!»

«Не знаю, — говорит, — два молодых человека доставили часы на верхнюю площадку. Сокрушались, что вас нет дома, попросили разрешения поставить пока часы ко мне. А я говорю: давайте сразу на место, у меня ключ есть…»

— Они внесли, поставили, запустили маятник и уехали на маленьком грузовике. Надежда Петровна видела это из окна… Я звонила на работу маме и папе, но они тоже ничего не понимают…

«Ещё бы!» — подумал я.

— Мало того! Я звонила в магазин. Они говорят: «Ничего не знаем…» А Надежда Петровна уже потом, задним числом, испугалась: а вдруг это какие-то злоумышленники? «Вы проверьте, — говорит, — а вдруг там какое-нибудь взрывное устройство?»

Мы с Ивкой переглянулись. Он не выдержал, заулыбался.

— Нет там взрывного устройства, — сказал я.

— Вы… что-то знаете?

— Мы… постараемся узнать. Скоро. Ивка, бежим!

И мы помчались к часовому мастеру Г. М. Тутарскому.

Геннадий Маркович не удивился нам. Только сказал:

— Признаться, я не ожидал, что вы появитесь столь стремительно. Думал — завтра…

— Геннадий Маркович, зачем вы… это…

— Вы имеете в виду часы?

— Ну а что же ещё!

— Видите ли, у меня есть два знакомых молодых человека — сын моего давнего друга и его приятель. Они работают в небольшой фирме, у них грузовичок, весьма удобный для перевозки таких деликатных, требующих осторожности предметов. Они давно говорили мне: «Геннадий Маркович, если потребуется, вы только скажите…»

— Геннадий Маркович… — почти со стоном сказал я.

— Ну да, ну да! Тебя, Саша, интересует, что меня побудило сделать такой слегка неожиданный шаг…

— Ничего себе «слегка»! Бабушка чуть не в обмороке!

— Да, — подтвердил Ивка. — Она ничего не может понять.

— Я попытаюсь объяснить… Видите ли, друзья мои, нынешнее время отличается крайней непрочностью. Разрушением устоев и хаотичностью процессов. Я выражаюсь несколько запутанно, однако… короче говоря, нашей жизни нужна стабильность. А стабильность, это когда все вещи… или, по крайней мере, большинство из них находятся на своих местах. И я счёл долгом внести в укрепление стабильности свой крошечный вклад. Вы же не будете отрицать, что истинное место этих часов — в комнате твоей, Саша, бабушки…

— А… где место бронзовых часов с завитушками? Ну, тех, которые вы отдали за наши?

— А! Это не тема для разговора! Я их не любил. Их бронзовое оформление всегда представлялось мне сплошной эклектикой… Ты знаешь, что такое эклектика?

— Не-а… Я знаю, что бабушка ни за что не захочет принять такой подарок. У неё… характер.