Бабушкина внучка

К июню Ненси совсем оправилась. С резвостью молодой козочки носилась она по аллеям старого сада, и в первый же день, как только ей была разрешена более продолжительная прогулка, она увлекла Юрия к купели их любви — в обрыву. Опять в траве стрекотали кузнечики, опять нежно и приветливо журчал ручей; заветный камень, окруженный кустарником, так же ютился на берегу и так же шумели деревья, и глазки Ненси все так же блестели любовью; но Юрий, задумчиво обнимавший свою юную подругу, был уже не тот. Тот, прежний, бледный, конфузливый юноша, тот раб этой златокудрой феи, ушел куда-то далеко. Юрий сам не мог хорошенько дать себе отчета, что с ним творится. Он только сознавал, что в нем происходит какая-то серьезная внутренняя работа: пробуждались прежние идеалы, назревала жгучая потребность дела и знаний. Он стал искать одиночества; ему теперь часто хотелось сидеть одному и думать, думать, стараясь разобраться в себе и окружающей его обстановке. С тех пор, как он стал отцом, он все больше и больше задумывался над своим положением. То, о чем он прежде, в чаду своей молодой страсти, как-то и не заботился, его полная материальная несостоятельность, рядом с окружающей роскошью, которой он пользовался, стала смущать и тревожить его неотступно. Он начинал находить такое положение вещей для себя унизительным, и решил, что, помимо призвания в музыке, он должен немедленно приступить к серьезной работе над своим музыкальным образованием, чтобы стать независимым, самостоятельным работником, вносящим посильную лепту в семейное хозяйство.

От Ненси не укрылось его беспокойное душевное состояние.

— Что с тобой? — спросила она его однажды, перед тем, как ложиться спать. — Ты болен?

— Нет.

— Но что с тобой? Не мучь меня.

— Ах, Ненси, — тоскливо вырвалось у него, — если бы ты знала, как мне хочется работать!

Ненси даже не поняла, о чем он говорит. Работать? Зачем работать?.. Если бы он был бедняк, тогда — другое дело; а ведь они так богаты!

— Богата, Ненси, ты, — ответил он с улыбкой, — и даже не ты, а твоя бабушка.

— А если бабушка, тогда и я, — сказала Ненси уверенно.

— Ну ты, ну бабушка… а я?

— И ты! Раз это моя бабушка — она твоя бабушка; она богата, я богата, значит и ты богат.

— Нет, это вовсе не значит. Да если бы я и сам, понимаешь, сам даже был богат, — я бы все-таки считал долгом работать.

— Зачем?

— Чтобы иметь законное право жить в человеческом обществе.

Но Ненси, положительно, не соглашалась с ним.

— Если богатые будут работать, то что же тогда останется делать бедным? Это ужасно! Они должны будут все, все умереть с голода. Нет, пускай бедные работают, а богатые платят им большие, большие деньги; тогда наступит общее благополучие и в мире не останется несчастных.

К вопросу о призвании Юрия к музыке Ненси отнеслась, однакоже, гораздо более сочувственно, хотя находила, что он и так играет необыкновенно, и что теперь, когда уж он женат и даже отец семейства, — совсем не время делаться школьником. Но по мере того как он говорил, она сама стала увлекаться его пламенем.

Да, да! ему необходимо поступить в класс композиции, который теперь в Петербурге в ведении знаменитости, профессора-композитора.

— Отлично! едем! — пылко воскликнула она. — Но ты не будешь музыку любить больше меня? — прибавила она с лукавою улыбкой, прижимаясь к мужу.

Тот горячо, от всей души поцеловал ее.

На другой день он отправился к матери.

— Мама, милая, я пришел в тебе с просьбою, — начал он застенчиво.

— Что, родной? Говори.

— Я, видишь, мама… я решил поехать в августе в консерваторию, — так помоги мне!

Наталья Федоровна вся просияла от радости.

— Милый, милый! — говорила она, захлебываясь от избытка нахлынувшего чувства, — да как же ты надумал?.. Ну, слава Богу!.. Я верила в тебя!.. всегда верила!.. Ты говоришь: помочь?.. Ах, глупый, да для кого же я живу? Что мое, то и твое… Немного — это правда, но чтобы поддержать тебя, пока ты станешь на ноги — хватит… Вот только, пожалуй, встретится препятствие относительно бесплатного поступления — уж год прошел… Ну, да все равно, будем платить, — не важность… Ах, ты мой родной!.. Милый ты… милый мой!

Наталья Федоровна гладила его пушистые волосы, целовала его.

— Хорошее у нее, отзывчивое сердце! — с чувством произнесла Наталья Федоровна, когда Юрий рассказал о решении Ненси ехать с ним.

— Но, впрочем, как же иначе? Иначе не могло и быть. Вы так любите друг друга — разлука невозможна.

Ненси, с своей стороны, тоже сообщила бабушке о новых планах на зиму.

Бабушка разинула рот от изумления.

— А… а Париж? Уж нынче можно ехать превосходно и провести чудесную зиму.

— Ему надо учиться, — повторила Ненси.

— Ah, quelle b^etise!.. — вспылила бабушка, — d'avoir une femme charmante — и таким вздором пичкать себе голову!.. C'est r'evoltant!..^[104]

— Mais nous irons ensemble^[105], — возразила Ненси.

Тут уж негодованию бабушки не было конца.

— Как? как? Oh, pauvre petite! Ты до того унизилась, что бросаешь меня, все, — и идешь, сломя голову, за ним, ради его каприза!