Бабушкины янтари

— Тятенька, сруби старую липу. Глядеть я на нее не желаю, весь малинник у нас затенила, а теперь на старости лет еще расцвела, и такой от ее цвета сильный запах пошел, что у меня даже голова разболелась. Сруби ее, тятенька, а то я могу через нее здоровье потерять и даже совсем известись.

Старику, конечно, дочь жалко. Взял он топор и пошел липу рубить. Подошел он к липе, занес топор и со всего маху ударил. И вдруг в глазах у него потемнело, в ушах зазвенело, топор из рук выпал… Очнулся старик и надивиться не может: пропала старая липа, никакого знаку на этом месте не осталось, только топор в траве валяется да кое-где липовый цвет насоренный.

Поднял старик топор, пошел к соседу, к Максимову отцу, и говорит ему:

— Неладное у нас, сосед, творится: старая липа расцвела, и такой от ее цвету резкий дух пошел, что моя дочь от него захворала. Хотел я липу срубить, топором ударил, а она из глаз пропала, будто ее и не было. А меня вроде громом поразило, до сих пор опамятоваться не могу. Нечистое это место, боюсь я его. Нехорошее место. И я тут больше жить не согласен, сейчас же начну дом ломать и переселюсь в другую деревню.

А Максим в это время в лесу находился — на поляне траву косил. Косит он, коса по высокой траве жиг, жиг, жиг…

И вдруг послышался Максиму как бы в отдалении стон протяжный. Бросил он косить, прислушался… И чудится ему — где-то далеко-далеко тихий голос: «Ищи меня за тридцать верст отсюда». И кажется Максиму — знакомый голос, ее голос, этой девицы, что ему во сне привиделась. И не поймет — то-ли в самом деле голос, то ли это листья в лесу шумят? Все же думается ему: «Что-нибудь с ней недоброе случилось». Сильно он расстроился, бросил косить и домой поспешил.

Приходит он домой и видит — нет старой липы. Еще больше у него сердце заныло. Отец ему, конечно, рассказал, что тут произошло.

С того дня сильно затосковал Максим. Не ест, не пьет, сна вовсе лишился, ходит сам не свой, с лица стал бледный.

Видит отец — не в себе Максим. Стал его спрашивать:

— Что ты, сынок, какой невеселый да скучный? Или ты нездоровый?

— Нет, — отвечает Максим, я здоровый. Только я что-то сердцем расстроился. С тех пор, тятенька, как не стало здесь липы, места я себе не нахожу. Глаза бы ни на что не глядели…

«С тех пор, как здесь Липы не стало…» — задумался отец над этими словами и посчитал так: «Тоскует парень по соседке Липе», то есть по Олимпиаде-красавице. И стал он Максима уговаривать:

— Не пойти ли тебе, сынок, на сторону на заработки? По плотничной части ты хорошо можешь. Иди-ка. За делом, да на людях тоску-то скорее забудешь.

И вот собрался Максим на сторону. Ящик с инструментом за плеча, топор за пояс, с отцом попрощался и пошел. А пошел-то он это место искать — «тридцать верст отсюда». Тридцать верст, а в какую сторону? Этого Максим не знает. А ведь вы подумайте: тридцать верст во все стороны — круг получается немалый, много места исходить надо.

Максим парень настойчивый, ходит и ходит. Время идет ближе к осени. Листья на деревьях пожелтели, осыпаться стали. А Максим все ходит.

Вот раз идет он лесом, слышит — в отдалении топорами постукивают, и ветерком человеческую речь доносит. Пошел он на голоса и вышел на просеку. Видит — артель лесорубов работает. Подошел он к лесорубам. Закурили, разговорились. Лесорубы Максима спрашивают:

— Ты что же это, парень, по лесу с инструментом ходишь? Дела ищешь или от дела рыщешь?

— Я, — говорит Максим, — липу ищу. Мне отец велел на Липе жениться. Только та Липа для меня неподходящая, вот я и пошел искать ту, которая для меня подходящая.

Лесорубы видят, что Максим без шуток говорит, совсем даже невесело, как бы в задумчивости. Посмеялись они над ним:

— Ты, — говорят, — разумком-то, верно, тронутый? Из-за угла, что ли, напуганный? Или тебя мамаша-родительница маленького по нечаянности из зыбки уронила?

А среди лесорубов был один старичок. Отозвал он Максима в сторону и стал ему говорить:

— Похоже, малый, ты своей цели достиг. Вот тут недалечко видал я диво-дивное — стоит преогромная липа, весь лес желтый, лист опадает, а она зеленая-раззеленая. И вся в цвету. И топором малость посечена, вроде кто срубить хотел, да не одолел. Ребятам про то не сказываю, а у самого из головы не выходит.

Выслушал Максим и едва дух перевел:

— Это она! — говорит. — Куда же мне, дедушка, идти-то теперь?

— Ступай до конца этой просеки, — говорит старичок, — а там ее издали видно будет.

Пошел Максим просекой и, как до конца дошел, увидал он свою липу — стоит она зеленая и вся в цвету. Подошел Максим, шапку снял, поклонился и говорит:

— Здравствуй, невеста моя ненаглядная! Много места я исходил, а все-таки тебя нашел.

Шумнула липа листочками, и послышался тихий голос:

— Что же ты, Максимушка, как долго меня искал, столько времени понапрасну потерял? Ведь для тебя по всему пути липовый цвет был насоренный.

— А я, — говорит Максим, и внимания на это не обратил, не догадался. Ну что же, время назад не воротишь. Говори, что же мне теперь делать? Как тебя выручать?

Липа ему отвечает: