bacde8214d448210e41a3677624da803

— Сделаем все возможное, Ваше Величество. Однако, смею заметить, что нами и так законтрактованы весьма большие объемы. Цены неизбежно

вырастут, да и не так много свободного продовольствия на рынках этих

стран, которые сами еще не оправились после окончания войны. Я

рекомендовал бы обратить свой взор за океан. Например, на Аргентину.

Киваю.

— Вот и займитесь.

Вновь обращаюсь Анцыферову:

— Что с подготовкой к выборам?

Глава МВД перелистнул страницу и доложил:

— Государь! Все списки имеющих в этом году право голоса уже

переданы нами в местные избирательные комиссии. Доклады подтверждают, что все готово. Уверен, что через десять дней, 14 октября, мы проведем

выборы в полном соответствии с действующим законодательством.

— А в случае отмены и переноса выборов?

— Готовы мы и к этому. Но, смею повторить свое предложение, Государь, о сборах резервистов в батальоны территориальной обороны и

войск Внутренней Стражи. Такая отмена может вызвать серьезное

общественное волнение в Империи.

Я кивнул. Что ж, наши планы предусматривали и такой вариант. И пока

окончательное решение не принято, поскольку последних данных

социологии и анализа общественных настроений у меня не было.

Нет, разумеется, по улицам не ходили интервьюеры и не задавали

глупые вопросы из разряда: «Поддерживаете ли вы политику Царя-батюшки?». Никто в здравом уме не стал бы откровенничать на эту тему.

Поэтому мы опирались на сведения, полученные от филеров Департамента

полиции, от дворников, извозчиков, приказчиков и прочих лиц официально

работавших или неофициально сотрудничавших со структурами МВД, Имперской СБ, Отдельного Корпуса жандармов, от репортеров

МинИнформа и прочих масс-медиа. Работала и обширная агентура шефа

моей личной секретной службы барона Евстафия Елизарова, все эти его

мальчишки-газетчики, чистильщики обуви, горничные и прочая прислуга.

Не бездельничал и Корпус Служения с его разветвленной сетью отделений и

отрядов по всей России. Все получаемые из разных источников сведения

собирались в моем Ситуационном центре Императорской Главной Квартиры

и сотни аналитиков разбирали все сообщения, подавая мне итоговые обзоры

и выводы на их основе.

И тут все было сравнительно понятно, хоть и не так радужно, как мне

того бы хотелось. Однако же, основные наши сведения поступали в

основном из столиц, да еще из нескольких крупных городов, имеющих

стратегическое значение. Но даже из прочих губернских городов сведения

носили сомнительный характер в виду своей обрывочности и

разрозненности. Деревня же, в которой жило три четверти моих подданных, была во многом для нас настоящей Terra Incognita, и о настроениях там мы

имели весьма смутное представление.

Конечно, революции делаются в столицах, и как бы не трясло

провинцию, если столицы сохранят спокойствие, то особых потрясений

основ не произойдет. Но это в обычной жизни и в обычной ситуации. Не

тогда, когда всенародные выборы в стране. Во времена, когда у меня нет под

рукой зомбоящика в виде радио и телевидения, в виде того же интернета и

прочих прикормленных блогеров. У меня в деревне многие мужики газеты

берут в руки, когда нужно оторвать кусок для производства самокрутки. Да

и верят они только своему брату-мужику, а не понаехавшим из города

подозрительным прохвостам.

Конечно, мы вели разъяснительную работу, открывали избы-читальни, устраивали курсы ликбеза, посылали агитаторов, да и вернувшиеся с фронта

односельчане многое могли рассказать и рассказывали о событиях в

большом мире. Но мы физически не могли охватить все деревни и

постучаться в каждую избу на всей нашей необъятной территории.

Да, и, русский крестьянин (впрочем, как и любой другой), с одной

стороны, личность весьма консервативная и недоверчивая, а, с другой, простодушная и наивная, словно ребенок малый. И, при этом, человек он

предельно практический и очень конкретный, чуждый высоких материй и

рассуждений о чести, долге и нашей исторической миссии, но зато

имеющий неизбывную тягу к простым решениям. Типа взять все, да и

поделить.

По сто десятин каждому.

Проводить выборы в таких условиях было чрезвычайно опасно и

рискованно. Но могли ли мы не проводить эти выборы? В теории — да. И

многие меня убеждали так и поступить. И Ольга, и глава правительства

Маниковский и многие другие. Но, беря летом прошлого года всю полноту

фактически самодержавной власти в свои руки, я обещал ввести в Империи

Конституцию не позднее чем, через три месяца после окончания Великой

войны, а выборы провести через полгода после введения Конституции. А

монарх, который не держит свое слово, это, как бы, моветон.

Конечно, все это романтические благоглупости, и, если бы мне

потребовалось, я бы нашел сто пятьдесят причин этого не делать вот прямо