Backstage. За кулисами

Я как раз щёлкнула кнопку электрочайника и потянулась к пакету с печеньем. Но последние слова приятельницы заставили одернуть руку, проглотив слюну.

Не то чтобы я поверила ей с первых слов. Своё отражение в зеркале я видела. Но Эвелина научилась круто подавать себя. И несмотря на то, что она была ниже меня ростом, с полным отсутствием талии, да и выглядела полнее, я вновь ощутила себя провинциальной дурнушкой.

– Мне кофе наведи. В шкафчике. С нами живёт ещё одна тёлка. Но скоро свалит, нашла себе папика. Правда, с таким жлобом долго не протянет.

Я кивнула, но слова приятельницы оставили неприятный осадок. А она словно решила меня добить, заметив, что я растерялась:

– А что ты думала? Двадцать пять – как приговор. Пенсия для таких, как мы. Тут и за Ахмета с ларьком шавермы в пору зацепиться.

– Кла… Эва, а тут есть студия? – спросила я, чтобы не продолжать неприятную тему. – Танцевальная. Мне надо потренироваться.

– В клубе натренируешься, если Марьяна тебя примет. Поверь, с таким загрузом ничего не захочешь.

Я молча приготовила нам растворимого кофе – на плите варить в джезве не рискнула, всё-таки непривычно, да и квартира чужая.

– Рассказывай, что там. Как сама? Виталя без мордобоя отпустил?

– Он хороший. – Я положила две лодки сахара в чашку. Эва отрицательно покачала головой.

– Мне без. От сахара целлюлит растет. И сама прими на заметку, мой совет.

– Отпустил. Он сам приедет в Москву скоро. У нас же никаких перспектив.

– Ну, почему никаких? Сбор урожая, стройка, молоко на рынок.

– Клава, прекрати.

Градус температуры понижается. Моя подруга сжимает губы и холодно цедит:

– Никогда. Больше. Так. Меня. Не называй.

В школе она сразу срывалась на крик, когда что-то было не по ней. Даже носы разбила парочке одноклассниц. Но сейчас пытается «держать лицо», как столичная чика. Это смешно. Но у меня нет особого выбора: я, конечно, могу ее послать и сама попытаться найти работу и жилье, но это определенный риск, и займёт кучу времени.

– Извини. Я устала с дороги. И есть хочу, магазин далеко?

Не хочу посягать на ее продукты. Но Клавдия манерно откидывает волосы назад.

– Вообще-то мы питаемся в кафе. Сиди, не надо никуда бежать. У меня есть суши и бутерброды.

Вот за это я ей благодарна. Правда, радость преждевременная. Я не умею пользоваться хаси, оттого, плюнув на все, беру вилку и утоляю зверский голод.

– Ох, святая простота. Ничего, я тебя оцивилизирую. Ешь, обустраивайся и попробуем привести тебя в божеский вид. Чтобы Марьяна не послала тебя с порога на кухню с глаз долой.

Это неожиданно.

– Сегодня? – говорю с полным ртом под презрительным взглядом Эвы.

– А ты как думала? Москва не терпит праздного чилла. Если пролетишь, будет время на поиски чего-то ещё. Давай, распаковывай чемодан, мой голову и будем делать из тебя человека…

Вода еле теплая. Мне приходится греть чайник и разбавлять ее. В самый разгар головомойки Эвелина без стеснения входит в обшарпанную ванную комнату, отодвигает шторку и критически осматривает мое обнаженное тело.

Шампунь щиплет глаза. А я тщетно ищу, чем прикрыться. Кроме пены нечем. Это неприятно. Я стеснительная. А моя Московская «фея-крёстная» смотрит так, что я чувствую себя племенной кобылой на торгах.

– Неплохо. Мышечный рельеф бы тебе набрать. И бедра, бедра… Отъела на бабушкиной сметане.

Наконец промываю глаза, пытаюсь закрыть шторку.

– Так, целка непорочная, это оставь. Знала, куда ехала. В клубе тебя сотни взглядов за вечер будут иметь. Возьми мой скарб для тела. Потом молочко в розовом флаконе. И следы от купальника. Ну блин, чем думала? Придется автозагаром замазать.

Отжимаю волосы, испытывая острое желание послать ее.

– Сделаешь высокий пучок. Потом концы посеченные обрежешь, отведу к мастеру. Пока что маску мою от «Альтерна» можешь взять. Розовый шкафчик. Давай, я жду.

Она уходит. А мне до одури хочется лечь спать. За окном дождь, день клонится к закату. Кажется, я долго ещё не смогу попасть в постель…

Пора бы уже перестать удивляться беспардонности Эвы, но нет. Когда я, пахнущая ароматным молочком для тела, вхожу в комнату, она сидит над моим чемоданом, недоумевающе разглядывая шмотки. На меня едва обращает внимание, кивает

– Вот твоя постель. Уборка раз в три дня. Мужчин не водим, тусы не устраиваем. Это вся твоя одежда?

Вылавливаю из недр чемодана халат, переодеваюсь, коротко кивая.

– Лимиту за версту учуют. Ну да это мелочи. Москвички редко у нас танцуют. Костюм?.. Милка, ты в себе? Куда? Хотя что-то в этом есть. В ролевые игры там поиграть, «босс и секретарша»… Или «госпожа и раб»…

– Я предусмотрела все варианты. Может, придется ходить по собеседованиям, если у вас не выгорит.

– Лучше б ты предусмотрела себе приличное платье. Вот это чёрное кстати ничего. Очень даже.

– Оно для выступлений…

– Вот и отлично! Станцуешь в нем Марьяшке. Сверху жакет, никто не поймет, что оно для сцены.