Баффер

Дима проснулся, когда за дверью зашумели. Наш конвоир был настолько вежлив, что даже постучал в дверь, правда, уже войдя.

– Подъем! Завтрак.

Макароны, опять сосиски, какао. Словно в пионерлагере побывал, ностальгия.

Умываться не полагалось, хорошо хоть туалет был, не ведро. За две недели я так и не удосужился найти бритву в перевезенных из дома вещах, и теперь щетина как-то особенно не гармонировала с гладкой пластмассой ошейника, заставляя все время тянуться поправить что-то на лице. Я даже начал сожалеть, что забыл четки в кармане бушлата, сейчас было бы неплохо занять руки.

– Михалыч, как думаешь, что дальше будет?

– Короткая несчастная жизнь, смерть в мучениях, адские котлы навечно.

– Тьфу на тебя! Я о стране.

– А что со страной? Пережила монголо-татар, царей, коммунистов, переживет и магов.

– Ладно-ладно, уточню – как жить-то будем?

Кажется, ему и в самом деле было интересно мое мнение. Хм, и как же будем жить, в свете узнанного за последние сутки?

– Будут искать магов и ставить их под ружье. А маги будут сопротивляться. Волшебство обложат налогами, откроют Министерство магии. За большие откаты будут позволять творить чудеса на сторону.

– Потом появятся магические кооперативы…

– Приватизация магии…

– Магоолигархи закупят всех государственных, – щелчок по ошейнику, – магов.

– Потом придет основательный и понимающий руководитель.

– И в его Темной цитадели все обретут окончательное счастье. Черт, Михалыч, тебе надо писать книги!

– Я писал. Хреновое занятие.

– Почему?

– Год пишешь, еще год уговариваешь издательство взять книгу, потом год выцарапываешь свой гонорар. Те же деньги можно получить гораздо более простыми путями.

– Ты еще и писатель? Ничего, магам теперь будут хорошо платить…

– А передовикам давать дополнительную порцию мармелада и разрешать свидания с родными.

– Блин, ну чего ты мне мечту губишь? В кои-то веки за простым манагером спецслужбы охоту объявили, я ж теперь на вес золота, уникальный специалист!

Ответить, что магов-массажистов вряд ли ждет большое будущее, я не успел, дверь открылась, на пороге возник боец в камуфляже и с автоматом.

– Михайлов? На выход.

– Давай, Михалыч.

Наручники не надевали, но шли со мной сразу двое, один впереди, один сзади. Не думаю, что боятся, наверное… черт его знает, что «наверное». Идут и идут.

В кабинете подполковника не оказалось, сидел знакомый следователь, безразлично взглянувший на меня и тут же отвернувшийся к разложенным бумагам.

– Здравствуйте, товарищ Иванцов.

– Здравствуйте, гражданин Михайлов. Присаживайтесь.

Он снова начал шуршать бумагами. Видимо, привычный прием въелся настолько, что стал частью образа.

– Вас переводят в подмосковный пансионат. Там выяснят ваши возможности, проведут испытания, определят, чем вы можете быть полезны.

– Значит, мое мнение никого не интересует?

– Нет. Вы мобилизованы на военную службу.

– С инвалидностью?

– В особом порядке. Лекарство и врача вам обеспечат.

Зашибись. Даже не делает вид, что уговаривает.

– Ну да. Старая история.

– Какая?

– Спор на одном форуме. Пытались придумать девиз для России. Ну там как в США – «равные возможности», Польша – «еще не сгинела» и так далее.

– И что придумали? Хотя уже догадываюсь…

– «Ты должен!» Коротко и ясно. Стоит только стране обратить внимание на гражданина, как звучат эти слова.

– Это законы нашей страны.

– Законы, придуманные неизвестными мне людьми, определяют мою жизнь? И почему я должен им повиноваться?

– Потому что этих неизвестных вам людей выбрали такие же граждане страны, как и вы! – Он даже легонько прихлопнул ладонью по столу.

– Пойдемте на улицу, проведем опрос. Сколько из встреченных нами граждан страны проголосуют за то, чтобы расстрелять всех депутатов без суда и следствия?

– Не так уж и много.

– Это смотря где спрашивать. Есть места, где таких было бы большинство. Надо ли нам поддерживать и такое мнение большинства?

Он пристально посмотрел мне в глаза. Один из немногих, кто даже не дрогнул, когда я уставился ему точно в переносицу, смотрел, поигрывая скулами, чуть откинувшись на спинку кресла, и молчал.

– Значит, для вас понятие «моя страна» ничего не значит?

– Для меня понятие «эта страна» – место, где я живу. Все остальное решается при личном контакте.

– А на тех, кого вы не видите, вам плевать?

– Вам плевать и на тех, кого вы видите как сейчас, в упор.

У двери шевельнулся охранник, и Иванцов смог отвести взгляд, не теряя лица. Секунд десять он смотрел мимо меня, потом перебрал бумаги в папке.

– Пусть живу я, а все остальные – как хотят? Строите из себя высшее существо?

– Строить? Зачем? Я и так москвич.

На шутку он внимания не обратил. Похоже, что я не прошел какой-то экзамен, придуманный им прямо сейчас. Плохо, что и он мой экзамен пройти не хотел. Это не Сергеев, сам ставший магом, это простой чинуша из органов, привычно решающий чужую судьбу в соответствии с инструкцией, помноженной на желание левой пятки.

– Знаете, Михайлов, нас, до того как назвать «мракоборцами», пытались именовать инквизицией.

– И?

– Пожалуй, в этом что-то есть.