Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

В свободное от учебы и работы время Уоррен маниакально занимался силовыми упражнениями Боба Хоффмана. Но самой впечатляющей знаменитостью журнала Strength and Health, помимо самого дяди Боба, был даже не Джон Гримек – величайший культурист в мире. Нет. Это была женщина:

– В Strength and Health попадало не так много женщин. Пышка Стоктон – единственная, кто этого добилась тогда. Она была потрясающей. Мы много говорили о ней в школе.

И он, и Лу были просто одержимы Эбби «Пышкой» Стоктон. Когда ее точеные руки поднимали огромную штангу, упругие бедра подрагивали, а волосы развевались по ветру, бикини являло взорам бодибилдеров и ошарашенных зрителей тонюсенькую талию и дерзкую грудь. При росте 180 см и весе в 52 килограмма она могла поднять над головой взрослого мужчину, причем без ущерба для своей женственности[86].

До сих пор девушкой мечты Уоррена была Дейзи Мэй. Он всегда искал в женщинах ее черты. Но Пышка, в отличие от Дейзи, была реальной[87]. Правда, верх в конце концов все равно взяло увлечение Уоррена цифрами. Он постоянно измерял бицепс, чтобы посмотреть, увеличился ли он хоть на четверть дюйма. И волновался, а вдруг неправильно измеряет?

– Но я так и не стал выглядеть лучше, чем Чарльз Атлас на фотографии «до». После тысяч сгибаний мои бицепсы разве что выросли с 13 до 13,5 дюймов. Книга «Большие руки» личной пользы мне не принесла.

12. Silent Sales

Вашингтон, округ Колумбия, 1945 – 1947

В августе того года, когда Баффетты снова отдыхали в Омахе, Соединенные Штаты сбросили две атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. 2 сентября Япония официально капитулировала. Война закончилась.

Через несколько недель, когда семья вернулась в Вашингтон, Уоррен перешел в десятый класс. В 15 лет он стал настоящим бизнесменом. На развозе газет он зарабатывал так много, что накопил более 2000 долларов. Говард позволил сыну вложить часть денег в Builders Supply Co – хозяйственный магазин, который они с Карлом Фальком открыли рядом с магазином кормов в Омахе. Правда, они быстро его закрыли.

Тем временем сам Уоррен купил за 1200 долларов ферму в 40 акров в 70 милях от Омахи, в округе Терстон, Небраска[88]. На ферме работал арендатор[89], и этот расклад нравился Уоррену: потную, нудную работу делает другой, а прибыль делится между всеми участниками предприятия. Еще в школе Уоррен начал представляться людям как владелец фермы на Среднем Западе.

И хотя он мыслил, как предприниматель, но как бизнесмен не выглядел. В школьную толпу он вписывался с трудом, каждый день появлялся в потрепанных теннисках, обвисших носках, выглядывающих из-под мешковатых брюк. Худая шея и узкие плечи терялись внутри рубашки. Когда он сидел, постоянно ерзал. Временами выглядел застенчивым и даже невинным. И лишь иногда его лицо приобретало резкое и жесткое выражение. За каменным лицом и всезнайством Уоррен скрывал чувство несостоятельности, которое осложняло его жизнь после отъезда из Омахи. Он отчаянно хотел быть нормальным, но все еще чувствовал себя чужим.

«Он всегда сомневался, – вспоминала Норма Терстон, одноклассница Уоррена и девушка его друга Дона Дэнли, – тщательно подбирал слова и никогда не брал на себя даже небольших обязательств, если не был на сто процентов уверен, что выполнит их».

Многие одноклассники Уоррена с энтузиазмом погружались в подростковую жизнь, вступали в братства, собирались на вечеринки, где уплетали хот-доги, газировку и мороженое, а затем гасили свет и обнимались. Уоррен ни с кем не обнимался.

Вместе с Лу Баттистоуном они регулярно заказывали столик в театре бурлеска Джимми Лейка, где запали на танцовщицу Китти Лайн[90]. Уоррен ревел от смеха, когда комики на сцене падали на ягодицы, или подсадной клоун с балкона начинал пускать шпильки. Он потратил 25 долларов на енотовую шубу в стиле 1920-х. Когда он надел ее в ресторан Джимми Лейка, вышибала сказал: «Не надо тут дурака валять, ребята. Либо снимай шубу, либо не войдешь». Пришлось подчиниться.

Та часть Уоррена Баффетта, которая грабила Sears, переживала переходный период: угасала, но еще не исчезла. Они с Дэнли по-прежнему иногда пользовались «стопроцентной скидкой» без ведома продавцов. Когда от учителей он узнал, что большую часть пенсионных сбережений они держат в акциях AT&T, он продал их, а затем показал учителям биржевые квитанции, чтобы досадить им. «Я был настоящим гаденышем», – замечает Уоррен[91].

Ему нравилось спорить ради самого спора, его острые выпады, молниеносные возражения и общий дух противоречия мешали ему понравиться сверстникам, сколько бы он ни старался. До сих пор попытки Уоррена ладить с людьми приносили противоречивые результаты. Взрослых он очаровывал, за исключением учителей. Со сверстниками же чувствовал себя не в своей тарелке, хотя несколько близких друзей ему удалось завести.