Багдадская встреча. Смерть приходит в конце

И, еще более задерживая опаздывавшего на службу Эдварда, Виктория вдохновенно воспроизвела утреннюю сцену, еще раз спародировав миссис Грингольц, к величайшему удовольствию единственного зрителя.

– Вы изумительны, Виктория. Вам бы играть на сцене.

Приняв похвалу с благодарной улыбкой, она сказала, что ему стоит поспешить, чтобы и самому не оказаться без работы.

– Да. И мне найти другое место будет не так легко, как вам. Как, наверное, замечательно быть хорошей машинисткой-стенографисткой, – завистливо вздохнул Эдвард.

– Ну, вообще-то я не такая уж хорошая машинистка, – призналась Виктория. – Но, к счастью, в наше время на работу берут и никудышных. В образовании и благотворительных организациях много платить не могут, поэтому принимают и таких, как я. Мне больше нравится та работа, что с наукой связана. Все эти научные термины, имена, они такие жутко трудные, что если и ошибешься, то стыдить не будут, потому что, как правильно, никто и не знает. А вы где работаете? Наверняка ведь служили. ВВС, да?

– Угадали.

– Летчик-истребитель?

– И снова в точку. Нет, обращаются они с нами прилично, дают работу и все такое, но, понимаете, проблема в том, что мы сами не слишком-то мозговитые. Я к тому, что в ВВС не за ум принимают. Меня вот посадили в офис, где куча папок, где числа всякие, где думать надо, и я просто увял. Что, зачем, куда – бестолковщина какая-то. Так-то вот. Не очень-то приятно сознавать, что ты ни на что не годен.

Виктория сочувственно кивнула.

– Отстал от жизни. Оказался не при делах, – с горечью продолжал Эдвард. – На войне было проще – дерись, делай все, что можешь, стой до конца. Я, например, получил медаль «За летные боевые заслуги». А теперь… что я есть, что нет… пустое место.

– Но должно же быть…

Виктория не договорила. Не смогла вложить в слова свою убежденность в том, что те качества, благодаря которым человек заслужил медаль, должны найти достойное применение и в 1950 году.

– Меня это сильно подрезало, – признался Эдвард. – Ну, что я не годен ни на что. Ладно, мне пора бежать. Я… вы не будете против… не сочтете за наглость с моей стороны… если бы я только мог…

Пока Виктория удивленно хлопала глазами, Эдвард, запинаясь и краснея, достал маленький фотоаппарат.

– Мне бы очень хотелось… сфотографировать вас. Понимаете, я уезжаю завтра в Багдад.

– В Багдад? – разочарованно воскликнула Виктория.

– Да. Сейчас я бы уже предпочел остаться, но утром ухватился за предложение обеими руками… Я, в общем-то, потому и согласился на эту работу – чтобы уехать из страны.

– Что же это за работа?

– Просто жуть. Культура… поэзия и все такое. Мой босс – какой-то доктор Рэтбоун. У него после фамилии еще несколько строчек всяких букв, звания да степени. И смотрит так задумчиво через пенсне… Занимается распространением интеллектуальных и духовных знаний по всему миру. Открывает книжные магазины в далеких странах и начинает с Багдада. У него там Шекспир и Милтон в переводе на арабский, курдский, персидский и армянский. Глупо, по-моему, потому что примерно тем же занимается Британский совет. Но что есть, то есть. Рэтбоун дает мне работу, так что жаловаться не могу.

– А какие у вас обязанности? – спросила Виктория.

– Вообще-то, все сводится к тому, что я при старике кем-то вроде личного мальчика на побегушках. Покупка билетов, заказ номеров, заполнение паспортных бланков, упаковка этих чертовых поэтических хрестоматий, то-се, пятое, десятое… Потом, уже на месте, надо будет налаживать всякие там братские связи, проталкивать идеи культурного взаимодействия молодежи… – В голосе Эдварда зазвучали унылые нотки. – По правде говоря, жуть жуткая, да?

Виктория не нашлась, что возразить.

– В общем, – продолжал Эдвард, – если не возражаете, давайте сделаем две фотографии – одну сбоку и одну… смотрите прямо на меня. Вот так, замечательно…

Аппарат дважды щелкнул, запечатлев на лице Виктории то выражение расслабленного самодовольства, что свойственно многим женщинам, когда они знают, что произвели благоприятное впечатление на представителя противоположного пола.

– Какая досада, что приходится уезжать, когда мы только-только с вами познакомились! Я даже почти решился отказаться, но поступить так в последний момент, когда все бумаги заполнены и визы получены, было бы, наверное, нехорошо. Так ведь не делают, правда?

– Может быть, все обернется к лучшему, – утешила своего нового знакомого Виктория.

– Вряд ли, – с сомнением протянул Эдвард и, помолчав, добавил: – Странное дело, у меня такое чувство, будто что-то там нечисто.

– Нечисто?

– Да. Как будто это все ненастоящее. Только не спрашивайте, почему я так думаю. Сам не знаю. Бывает иногда такое предчувствие. У меня такое с масляным каналом было. Стал разбираться – и точно, в шестеренном насосе прокладка слетела.

Технические термины, в которые Эдвард облек свое высказывание, были для Виктории полной тарабарщиной, но главное она поняла.

– Так этот Рэтбоун, по-вашему, не тот, за кого себя выдает?