Багдадские повешенные

– Не бойся, – сказал он, – я не сделаю тебе зла. Но все же мне немного грустно. Я думал, что действительно нравлюсь тебе. Ты работаешь на полицию, верно?

– Нет, нет! – поспешно сказала Амаль. – Ты мне вправду нравишься... Иначе я бы тебе ничего не позволяла, как и остальным...

Сообразив, что проговорилась, она прикусила губу и разразилась слезами. Малко опротивел этот «допрос с пристрастием».

Перевернувшись на спину, он лег рядом с ней, дожидаясь, пока иссякнут ее слезы.

Через некоторое время он спросил:

– Кто приказывал тебе со мной встречаться?

– Мой начальник, директор телестудии, – всхлипнула она.

– Он часто водит меня на приемы и коктейли, чтобы я поговорила с иностранцами, выяснила, нравится ли им здесь, не наговорил ли им кто-нибудь клеветы.

– А ты ведешь себя со всеми как шлюха, – грубо сказал Малко.

– Клянусь тебе, я никого из них ни разу не поцеловала. Я просто ходила с ними в ресторан. А ты совсем не такой, как они. У тебя красивые глаза, ты нежный... Хотя не всегда бываешь нежным, – добавила она чуть обиженным голоском.

– Сколько тебе платят, когда ты шпионишь за иностранцами? Она приподнялась на локте:

– Да нисколько! Я делаю это ради своего начальника. А он за это не запрещает мне носить короткие юбки и получать посылки от друзей из Бейрута...

Шпионка на право носить мини-юбку... Малко был исполнен сочувствия к девушке, но по-прежнему холоден. До сих пор все шло по плану. Но самое трудное было впереди.

– Но почему за мной следят? – спросил он. – Я всего лишь простой журналист...

– Знаешь, они не доверяют никому, – прошептала Амаль. – Они боятся, поэтому везде видят шпионов. Я им сказала, что ты не делаешь ничего плохого...

Вдруг она прижалась к нему и шепнула на ухо:

– Хочешь, я докажу, что для меня ты не такой, как другие?

Он удивленно посмотрел на нее.

– Но ведь ты говорила, что ты девственна? Покраснев, она сказала:

– Если ты пообещаешь, что я останусь девушкой, мы сможем кое-что сделать. Я так тебя хочу...

Это прозвучало как нельзя более красноречиво. Малко знал, что ближневосточные девушки, которым предписано сохранять невинность до замужества, нередко прибегают к эрзацу, получившему широкое распространение еще в древнем Содоме.

– Ты обещаешь, что не будешь делать ничего другого? – настаивала Амаль.

Малко пообещал. Чем теснее он будет связан с Амаль, тем больше получит шансов на успех. Сверкая глазами, Амаль обняла его. В этот момент она искренне старалась не думать о полученном задании.

Замуж ей, пожалуй, предстояло выйти невинной, но уж никак не неопытной. В следующие четверть часа по комнате словно пронесся тропический тайфун. Убедившись в добрых намерениях своего партнера, Амаль вела себя как Мессалина после месяца воздержания. Она кусалась, царапалась и в полный голос вопила, как ей хорошо. Они давно свалились с дивана и катались по иранскому ковру из угла в угол. Когда Малко достиг цели, она издала такой крик, что он чуть не прервал собственный процесс, но вовремя понял, что кричит она не от боли.

Лежа на полу, они тяжело дышали. Оказалось, что Амаль в крайнем возбуждении сломала все ногти на руках. Она засмеялась грудным смехом, которого Малко раньше от нее не слышал, и томно сказала:

– Я еще ни с кем этого не делала...

Малко про себя подумал, что с таким темпераментом, как у нее, можно быстро привыкнуть к подобному способу любви и предаваться ему, не опасаясь общественного порицания после первой брачной ночи. Но он верил Амаль.

– Ты мой первый любовник, – добавила она. – Если это, конечно, считается... – И все еще разгоряченная, прижалась к нему. – Скоро ты уедешь и забудешь меня...

Кто знает! Ведь не каждый день встречаешь подобное сочетание буржуазной добродетели и самозабвенного исступления!

– Твое задание выполнено, – пошутил Малко. – Теперь ты все знаешь и можешь со мной больше не встречаться.

– Противный!

– Да, – сказал он, – скоро я уеду, ведь я приезжал всего лишь посмотреть на повешение. По поручению своей газеты. Кстати, тебя тоже туда пошлют...

Она вздрогнула:

– Ты что! Однажды я шла по Аль-Тарир, случайно подняла голову и увидела босые ноги человека. Тогда я еще ни о чем таком не знала и убежала, вся в слезах. Это ужасно! Знаешь, большинству людей это не нравится, но люди просто боятся. Уверяю тебя, никто из моих знакомых не ходит на площадь Аль-Тарир.

– Это утешает, – сказал Малко.

Поведение и высказывания Амаль открывали перед ним новые горизонты.

– Как, по-твоему, скоро будут еще кого-нибудь казнить? – небрежно спросил он.

– Может быть, но мы узнаем об этом только в последний момент. Накануне казни никогда ничего не передают. Только утром, за час до начала...

– Так ты сама читаешь сообщения? – спросил Малко.

Она опустила голову:

– Нет, я там не одна. Я занимаюсь пластинками, а сообщения читают мужчины...