Багдадский Вор

Но он не остался. В конце концов индус потерял терпение. Он сделал еще один магический пасс, прошептал еще одно секретное слово, и веревка подалась, согнулась, покачнулась из стороны в сторону и упала, Ахмед растянулся на земле. Почти мгновенно он встал, его проворные пальцы вцепились в веревку. Но рука индуса была так же быстра, как и рука Ахмеда; и они стояли и тянули за веревку, толпа смотрела на них и смеялась, когда внезапно издалека, оттуда, где мечеть возвышала минарет из розового камня, наполовину скрытый фаянсовой черепицей темного желто-зеленого цвета, послышался голос муэдзина, призывавшего к полуденной молитве, успокаивая волнение:

– Es salat wah es-salaam aleyk, yah auwel khulk Illah wah khatimat russul Illah – да прибудет с тобой мир и слава, о первенец созданий Бога и сонма апостолов Бога! Спешите к молитве! Спешите к спасению! Молитва лучше, чем сон! Молитва лучше, чем еда! Благословляйте своего Бога и Пророка! Придите, все правоверные! Молитесь! Молитесь! Молитесь!

– Wah khatimat russul Illah, – бормотала толпа, повернувшись в направлении Мекки.

Они падали ниц, касаясь земли ладонями и лбами. Индус присоединился к ним, горячо молясь нараспев. Ахмед тоже пел, хотя и не так горячо. На самом деле, механически, автоматически кланяясь в сторону востока, пока губы воспроизводили слова молитвы, блуждающие, непокорные глаза заметили волшебную веревку, лежавшую между ним и индусом. Тот, занятый молитвами, не обращал на нее внимания. Мгновение спустя, взвесив свои шансы, Ахмед поднял веревку и быстро убежал за согнутыми спинами молящихся. Он помчался по лабиринту из маленьких арабских домиков. Он увеличил скорость, когда вскоре после этого он услышал вдалеке шум погони, так как индус, закончив молитву, заметил, что его драгоценная веревка украдена.

– Вор! Вор! Ловите вора! – Крик возрастал, набухал, распространялся.

Ахмед бежал так быстро, как только мог. Но его преследователи неуклонно следовали за ним, и вор начал беспокоиться. Только вчера он видел, как другого вора публично били жестокими кнутами из кожи носорога, которые превратили спину мужчины в пунцовые лоскуты. Он содрогнулся от этого воспоминания. Он бежал, пока его легкие не начали разрываться, а колени не начали подкашиваться под ним.

Он повернул за угол улицы Мясников, когда показались преследователи. Они увидели Ахмеда.

– Вор! Вор! – отражались крики, резкие, мрачные, зловещие, пробирающие до костей.

Куда он мог повернуть? Где спрятаться? И затем он увидел прямо напротив необъятное здание; увидел в тридцати футах над собой манящее открытое окно. Как до него добраться? Безнадежно! Но в следующий миг он вспомнил о волшебной веревке. Он сказал тайное слово. И веревка раскрутилась, пронеслась со свистом, встала прямо, как копье, и он полез вверх, переставляя руки.

Ахмед добрался до окна, залез внутрь и втянул веревку за собой. В доме никого не оказалось. Он прошел по пустым комнатам и коридорам, вышел на крышу и пересек ее, перепрыгнул на вторую крышу и пересек ее, третью, четвертую, пока наконец не скользнул в люк и не оказался – в первый раз в своей грешной жизни – в мечети Аллаха, на потолочных стропилах.

Внутри, прямо под ним, высокий мусульманин с добрыми глазами и в зеленом тюрбане обращался к небольшой группе приверженцев.

– Во всем есть молитва к Аллаху, – сказал он, – в жужжании насекомых, запахе цветов, мычании скота, дуновении ветра. Но ничего нельзя сравнить с молитвой человека честного и смелого. Такая молитва означает счастье. Счастье надо заслужить. Честная, храбрая, бесстрашная работа означает величайшее счастье на земле!

Мнение, прямо противоположное жизненной философии Ахмеда.

– Вы лжете, о священник! – закричал он со стропил и соскользнул вниз, глядя на святого мужа наглыми глазами и делая высокомерные жесты.

Верующие издали яростный рев, словно дикие животные. Были подняты кулаки, чтобы закрыть этот богохульный рот. Но священник спокойно поднял руки. Он улыбнулся Ахмеду, словно лепечущему ребенку.

– Вы… э-э-э… уверены, мой друг? – спросил он с легкой иронией. – Вы знаете, вероятно, лучшую молитву, радость более великую, чем честную, смелую работу?

– Знаю! – ответил Ахмед. На секунду он смутился от твердого взгляда священника. Тень нелегкого предчувствия охватила его душу. Что-то сродни трепету и страху коснулось его спины холодными руками, и он был пристыжен этим чувством; он заговорил более нахально и громко, чтобы спрятать этот страх от самого себя: – У меня другое убеждение! Я беру то, что хочу! Моя награда здесь, на земле! Рай – это мечта для дураков, а Аллах – просто миф!

Разъяренные верующие снова двинулись на него. Святой муж снова заставил их отойти простым жестом. Он заговорил вслед Ахмеду, который хотел уйти из мечети.

– Я буду здесь, брат, – сказал он. – И буду ждать тебя, если тебе потребуется моя помощь – помощь моей веры в Бога и Пророка!