Багеры (СИ)

Ну, прибыли и прибыли. А о том, что мама прихватила с собой Майкла, я постаралась не задумываться, просто с ходу приняв как факт, что разговор, похоже, будет гораздо серьезней, чем я предполагала.

Приветствуемые нами с Марусей родители прошли в холл и мы засели за распивание чаев. Что само по себе тоже говорило о том, что мне готовятся сказать что-то весьма важное. Так-то маман всегда сворачивала на кухню и вот там мы обычно могли трепаться о всякой ерунде часами. А чинный проход к дивану, складывание ладошек на коленях и улыбчивое молчание в ожидании пока Чебурах разольет чай, это не к добру.

К чьему «не добру»? Думаю, что сегодня к Максикову.

Ага, угадала.

— Так, детка, — начал-таки разговор Майкл, видимо из опасения, что если не решиться сейчас, то нам будет обеспечен третий заход на чай, — мы к тебе с серьезным разговором ведь пришли.

Мама встрепенулась, растерянно посмотрела на него, на меня и обреченно кивнула, подтверждая слова отчима. Он взял ее руку в свои и пожал ободряюще.

Так, они меня уже пугают.

— Ты ведь оказалась права, Лили. Макс действительно продал подарок бабушки с дедом, — мрачно насупившись, продолжил держать речь Майкл.

— Мама с папой очень обиделись на него… особенно папа, — хлюпнув, поддакнула мамулька.

— А вы и им рассказали?! — изумилась я вполне искренне, по тому, как такого… м-м, развернутого развития событий действительно не ожидала.

— А ты как думала?! — возмутился отчим. — Все очень серьезно! Гэдж стоил почти четверть миллиона, а этот идиот его всего за сотню сдал каким-то скупщикам! И сертификат на него в придачу!!! — все больше расходился Майкл, расправляя плечи и выпячивая подбородок.

Да-а, такого его, никто бы в здравом уме Михасиком точно не назвал…

Но вот, где же тогда Макс еще двадцатку тысяч кредитов взял? Наверное, все же насобирал… хотя мне столько в свое время не надаривали …

Как он жить-то дальше будет? Ему ж после такого и мятой шоколадки фиг кто из родственников теперь презентует! Да-а, облажался Максик по полной… Чем дальше, тем страшней! Начинаю уже жалеть, что вообще все это наружу вытащила…

— Лиличка, — та-ак, мама что-то такое почувствовала, — не надо себя винить. Ты все правильно сделала. О таких вещах говорить — надо! — всхлипнула она.

— А от меня-то вы чего хотите?

Родственники переглянулись, и дальше продолжил излагать проблему опять Майкл:

— Мы знаем, что в твоем компе каким-то образом застрял его перс. Ну, тот, ради которого он все это и устроил. Так вот, мы хотим, чтоб ты этого аватара Максу не возвращала. Это будет самым большим наказанием для него.

Нет, ну вы слышали?! И что мне теперь делать?!

Я понимаю, что родители Макса заперли, и ключ от комнаты выбросили. Только вот они-то исходили из своего собственного, свободного от игровой одержимости понимания, и совершенно не учли, что ради Гарика брат может на все пойти… м-м, подкоп, к примеру, сделать и сбежать! А потом пешком через пол мегаполиса протопать… дня за три… и ко мне припереться, чтоб голову свернуть. Да-а, а что сестра я ему, и не вспомнит! Я ж в его глазах главным предателем и виновником всех бед буду!

Опять же, шутить пытаюсь, конечно. Но вот обида брата мне обеспечена, ну и как водится — паровозом, наша больша-ая ссора.

— Нет! — решилась я.

— Лили! — начал заводиться Майкл, видно поняв что-то о моих метаниях, — Ты взрослый человек! И мыслить должна по взрослому! У него уже крыша съехала от этих игр! …

Далее речь отчима воспроизводить не стану — слишком многим она наполнилась таким, что в приличном обществе не поощряется. Я прям даже и не ожидала от него подобного! И это несмотря на одергивания мамы и ее же подкаченные глаза. Скажу только, что бушевал Майкл минут десять, при этом скрипя зубами в редкие паузы и попутно издеваясь над моим диваном, подлокотнику которого досталось несколько нехилых ударов — кулаки-то у отчима ого-го!

Потом он выдохся, конечно. Но вот меня сумел убедить.

Ну, а что? Я девушка нежная, с тонкой душевной организацией, а тут такие доводы! А потому, сложив воедино и свой не совсем юный и вполне разумный возраст, и понимание, что брат, опят же, действительно берегов уже не видит, и мамины умоляющие глаза, и собственную эмоциональную хрупкость, о которой стоило позаботиться, я поняла, что в сумме выходит достаточно, чтоб на предложение согласиться.

Майкл за согласие благодарил искренне, но скупо — чисто в своей манере. А вот мама, как всегда, бурно и многословно. А потом еще и попыталась скрасить возникшую напряженку, принявшись щебетать о пустяках и лить всем чай по пятому, наверное, кругу.

Лично мне, конечно, хотелось уже их выставить и заняться другим насущным и, в свете прошедших переговоров, ставшим важным делом. А именно, пообщаться с братом. Потому как… виноватой в его нынешнем бедственном положении я все равно себя чувствовала. И никакие доводы о том, что я поступила, как взрослый трезвомыслящий человек, ощущенья моей виноватости не уменьшали.