Баггер

– У, ешкин кот, неужто все сгорело? – отвратительный холодный щелчок за спиной заставил остановиться.

– Стоять, падла. Руки. – приплыли, только не тянуть за бороду… иначе – кранты.

– Да я это… бутылочки…

– Какие нахрен бутылочки? – человек в камуфляже не кричал, просто был злым и плохим человеком. Это чувствовалось. В то же время палец на спусковом крючке то и дело мог нарушить одну из заповедей. Думай, Олежек, думай.

– Сгорело-то имущество, жалко что ли? – Олег наклонился, пошатываясь, – Я бутылочки собирал, а тут такое. – рука ощутила горлышко стеклянной. Кинуть в голову. Попытаться вырубить. Нет, скорее, вырубят тебя. А потом в мусорный бак, со свалки ты пришел, туда и уйдешь. Бить бомжа никто не станет. Наверно. По крайней мере, пока думают, что он бомж. А вот пристрелить…

– Я это, нельзя что ли?

Ошибся, куда там не станут. Приклад больно обидел плечо, а тяжелый сапог влепил под дых.

– Вали отсюда, дед, увижу – пристрелю как собаку бродячую.

Олег поковылял. Пополз, потом поковылял. Он не играл, было действительно больно. Вот гад Я ему в отцы гожусь, а он кирзачами… чтоб тебя так дети любили. Теперь бежать, пока не передумал. Очень уж неприятный у него палец. Цыгане называли этот палец пальцем зла. А потому и не любят, чтобы их считали. Дескать, ты пальцем зла им зла желаешь.

В этом парне зла хватало, и палец у него хреновый. Пошли, старый бродяга, ты здесь уже не нужен. Пора принять молодильные яблоки и скинуть годы. «Бес в ребро», – подумал Олег, глядя на проходившую мимо девчонку. Ее молодое тело мечтало выпрыгнуть из платья, выражение лица и походка искали приключений. Вот только грязные вонючие старики ей явно не нравились. А жаль, внутри я очень даже молодой. В душе или в душе? Это придется выяснить.

Дверь приняла ключ и растворила объятья родной квартиры. Смоем грязь и побои.

Глава 14

Темно, но что-то подсказывало чужое присутствие. Запах. Знакомый аромат знакомого аллюра. Рита. Чья-то нежная рука обняла его сзади и погладила щеку. Девичьи пальцы нашли вонючую бороду. Истерический крик.

– Ты что здесь делаешь? – она спросила первая, значит, надо отмазываться. Но как? Бутылочку искал? Не катит. Придется срывать бороду.

– Это я, просто у меня лохматость повысилась. Я сейчас, – почему-то Олега не волновало, как эта девушка попала к нему. Она была жданной гостьей в его доме, и очевидно, дверной замок тоже был в курсе этого. Сейчас Олега волновало то, что от него несло, как от мусорника, а на плечах красовалось поблеванное тряпье. Конспирация требовала побывать в контейнере с отбросами, но на романтический образ это влияло весьма плачевно.

– А что, очень мило. Попрошайничаешь? – съязвила она.

– Нет, за пенсионерками волочусь, – он сказал это, уже удаляясь за дверь. Самопсихоанализ оставил его. Он брился и прихорашивался. Чудовище прекращалось в прекрасного принца. В самом деле, как она сюда попала?

Олег вышел в банном халате и разил парфюмом. Из крайности в крайность. Снова темно. Палец прикоснулся к губам.

– Молчи, – она целовала его. Страстно, как любимого человека, которого не видела тысячу лет, но ждала. Потом прижалась. Прижалась, как маленькая девочка, ищущая защиты у сильного отца.

– Ничего не отвечай, просто слушай. Я буду твоим клевером и вереском. Понимаешь, ты должен забыть все, что знал обо мне. Это неправда. Вернее правда, но другая. Я буду любить тебя вечно, и только миг. Мгновение. Ничего не обещай, только люби меня, как я тебя. Береги меня. – она целовала его плечи и шею, увлекая на уже приготовленное ложе, – Вот видишь, я твоя.

Возможно, это похоже на сон и нелепицу. Так не бывает, чтобы прекрасные девушки отдавали себя престарелым бездомным. Но ведь это не совсем так? И потом, когда с тобой происходит нечто, каким бы оно невообразимым не было, оно происходит, а значит, тому есть разумное основание. Или безумное. Кому как нравится.

Олег был нормальным парнем, которому не пришла в голову мысль отказаться от давно нравившейся ему девушки. Он просто отдал себя новому чувству, разрывавшему его изнутри. Она была нежна и прекрасна. Богиня, родившаяся из пены и греческая нимфа не могли с ней сравниться. В отличии от них, она была настоящей. Настоящей, безумной, сумасшедшей. Страстной любовницей, отдающейся процессу, и не думающей о завтра. Но она думала.

– Запомни меня. Запомни. Теперь я твоя жена, а ты – мой муж. Понарошку. Только ты настоящий, и я. Чувствуй меня и помни. – Она вбивала в него фразы, в то же время, доводя его до исступления. – Ты должен помнить и знать, что я это я. Не верь внешнему, просто чувствуй.

Алые лучи заката пробивали сквозь занавеску.

– Ты думаешь, я плохая?

– Нет, ты такая, какая есть. – Олегу было хорошо, он обнимал любимую женщину. Так бывает, когда одна ночь или мгновение могут решить все.

– Знаешь, что бы ни случилось, ты должен знать, что я пришла к тебе, потому что этого хотела. Я выбрала тебя, и я не лгала тебе. Ни секунду, ни разу.

– Я знаю.