Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Хотя тот отбегал на цыпочках и совсем-совсем тихо, Агнец, казалось, видел каждое движение Мальчика. Но вдруг он утратил к нему всякий интерес и обратил свое внимание на двух полуживотных-полулюдей, принявшись с важным видом расхаживать вокруг них, что повергло последних в состояние, близкое к столбняку. Они и раньше-то были карикатурами на живые существа, а теперь это были и вовсе какие-то жалкие обрывки бывших карикатур.

Волей их полностью завладела воля семенившего кругами Агнца, а взгляды молили о смерти.

— Когда я вас поцелую, — проворковал Агнец сладчайшим из голосов мира, — вы еще не умрете. Смерть — это слишком легко, смерти можно позавидовать, смерть — это подарок. Нет, вас ждет бесконечная боЛь. Ибо вы говорили с Мальчиком, а говорить с ним могу только я. Вы дотрагивались до него, а трогать его могу только я. Вы говорили обо мне, больше того, дерзнули говорить обо мне в присутствии Мальчика, а это худшее из предательств. Вы не подготовили пир. За все это вас ждет боль. Подойдите под поцелуй, и боль придет к вам. Идите ко мне… идите.

От вида двух несчастных существ, распластавшихся на полу, Мальчика затошнило в прямом и переносном смысле. Подняв над головой свое оружие, он пошел на Агнца.

Но преодолеть смог всего несколько метров — Агнец прекратил свои хождения и, склонив голову набок, замер в позе наивысшей сосредоточенности. Мальчик затаил дыхание; в окружавшей их ватной тишине он не мог уловить ни звука. Но Агнец слышал, как бьются сердца. И сейчас вслушивался в биение только одного сердца — сердца Мальчика.

— Не воображай, будто ты можешь что-то сделать, — раздался голос, похожий на перезвон колокольчиков, — ты уже теряешь силу… То, что было тобой, уходит из тебя… ты становишься моим.

— Нет! — вскричал Мальчик. — Нет! Нет, ты, сладкоречивый дьявол!

— Крик тебе не поможет, — сказал Агнец. — Мои владения глухи и пустынны, здесь не надо кричать. Лучше взгляни на свою руку.

С трудом отведя глаза от сверкающего упыря, Мальчик в ужасе охнул, обнаружив, что пальцы его как-то неестественно скрючились, а вся рука болтается из стороны в сторону как чужая.

Он попробовал шевельнуть ею, но из этого ничего не вышло, а в своем испуганном крике он различил незнакомые нотки.

Устремленный на него невидящий взгляд давил, как реальная тяжесть. Он попытался отступить назад, но ноги не слушались. Только голова оставалась ясной и холодной. И Мальчик вдруг понял, что единственным способом, которым он мог развеять наваждение, было совершить что-нибудь неожиданное. С этой мыслью он спокойно нагнулся, положил кинжал на каменный пол и ощупал карманы еще повиновавшейся ему правой рукой в поисках монетки или ключа. На его счастье, там завалялось несколько монет, и, выудив пару, он подбросил их к потолку. Прежде чем они упали на пол позади Агнца, Мальчик опять схватил свой кинжал здоровой рукой.

Со звоном, показавшимся в тишине ужасным, монеты стукнулись об пол прямо за Агнцем — на какую-то долю мгновения внимание чудовища было отвлечено, и наполнявшее все вокруг напряжение отступило.

Это было только мгновение — мгновение, за которое надо было сделать все, прежде чем вернется дьявольское наваждение.

Всего лишь на доли секунды силы вернулись к его непослушным ногам и повисшей кисти.

И в эти доли секунды Мальчик успел прыгнуть вперед, уверенный — ничто его не остановит. И правда, воздух как бы расступился перед ним и его занесенным для удара кинжалом. Удар пришелся по голове Агнца, и она раскололась надвое, как гнилой орех. Не было крови, и, что еще более удивительно, в голове не было мозга.

Следующие удары Мальчика пришлись в грудь, в руки Агнца, и повторилось прежнее: острие кинжала не находило ни внутренностей, ни костей. Только во все стороны разлеталась белыми завитками шерсть.

Мальчик опустился на колени рядом с тем, что мгновения назад было белым чудовищем. Все вокруг было завалено белоснежной шерстью, как будто он не заколол Агнца, а остриг его.

Из густого мрака, где, распростершись ниц перед своим господином, только что лежали Гиена и Козел, на свет выбрались два древних старца. Один был горбат, другой передвигался боком. Они не заговорили ни друг с другом, ни с Мальчиком, промолчал и он. Так в молчании шли они по ледяным галереям, под нависающими арками, в молчании выбрались из Копей и молча же разошлись в разные стороны.

Мальчик долго шел куда глаза глядят и так, бредя в полусне, вышел вдруг на берег широкой реки, где его поджидала неисчислимая свора псов. Он сел в маленькую лодчонку и, сопровождаемый псами, перебрался на противоположный берег. А когда нос лодчонки ткнулся в прибрежный песок, все, что с ним было, исчезло из памяти Мальчика. Вскоре на него, опять заблудившегося и смертельно усталого, наткнулись те, кто был выслан на поиски, и отнесли домой.

Урсула Ле Гуин. Безбрежней и медлитнльней империй… [11]

Ursula К. Le Guin

VASTER THAN EMPIRES AND MORE SLOW