Багрянец

Кроме него, никого не было. Как только мужчина увидел Хелен, выражение живой надежды покинуло круглое лицо, принявшее фиолетово-черный цвет, и он залаял, забрызгав стеклянный стол слюной:

– Сука! Почему ты не утонула! – рулевой узнал Хелен.

Он поднялся на ноги, морщась и хрипя, и неровным шагом, брызгая слюной и размахивая короткими руками в поисках равновесия, двинулся на двух женщин перед собой: одна была вся в грязи и засохшей крови, другая непрерывно тряслась, утопая в куртке не по размеру, – он совершенно их не боялся.

Хорошенькие голубые глаза Хелен широко распахнулись не просто от страха, но от самого настоящего ужаса. Она немедленно развернулась, готовясь сбежать из особняка, куда вошла несколько секунд назад, и прошептала:

– Это он. Он хотел меня убить…

И Кэт поняла: этот мужик – один из них, как Борода и Платок. Он оказался ранен: даже малейшая опора на неподвижную ногу причиняла большую боль и красный лоб блестел от пота.

Каким-то образом капитану удалось избежать утренней резни: может, остался в особняке из-за больной ноги, может, приковылял сюда и спрятался, пока его товарищи спасались бегством и погибали. Кэт сомневалась, что он – один из Уиллоузов: те были тощими, нервными, юркими и красиво говорили.

При виде мужика Кэт также вспомнила собственную трусость. Она чуть не погубила Хелен, молодую мать, дрожащую теперь поблизости: в попытке спастись самой она принесла ее в жертву.

И Кэт ухватилась за возможность защитить Хелен, за шанс отомстить этому мужчине и ему подобным за то, что они сделали с испуганной девушкой, потерявшей брата. За двоих, ставших очередными невинными жертвами красноты.

Все ее тело охватила особая энергия, жаркая и красная, как бессловесный гнев. Ее мышцы разогрелись, наполнившись незнакомой доселе силой и гибкостью, руки и ноги обрели бесконечную, неохватную свободу. Кровь вскипела, а сознание отступило куда-то далеко, унеся с собой всю сдержанность: чувство, похожее на сексуальное возбуждение. Под лицом Кэт разлилось придающее силы тепло, и она принялась за работу.

Позабыв на миг о мучительной боли в ступнях, Кэт бросилась навстречу раненому прислужнику и со всего размаху нанесла удар, от которого тот пошатнулся назад.

Мужик с фиолетовым лицом и толстыми хваткими ручками со смешными большими пальцами, поросшими черной щетиной, как поросячьи ножки, так и не ушел дальше стильного стола. Кэт еще никогда не била ни по чему с такой силой: стоило попасть кулаками в грудь, как он моментально сдулся.

Склонившись над согнувшимся пополам противником, Кэт принялась бить его острием кремниевого топора, чувствуя, как шевелятся под ее рукой пластины черепа. На этом она не остановилась: Кэт стала целиться в висок, горло, руки, поднятые для защиты, рассекая все на своем пути.

Затем она принялась за плечи и ляжки, напоминавшие окорока. Свинья опустилась на четвереньки, блея, но Кэт все еще не могла остановиться и стала колотить по спине, как будто била в барабан. Она извлекала из этого «барабана» звуки, и наконец острие стало застревать в мягких внутренностях: пришлось раз за разом вырывать кремень, прилагая силу и оставляя на лице теплые брызги, а на белом потолке – длинные ярко-красные дуги. На миг Кэт подумала, как они прекрасно смотрятся.

Наконец, уже вбив капитана в мраморный пол и пропитавшийся красным ковер, Кэт устала и остановилась.

Она ненадолго вспомнила о женщине в платке, которую уничтожила у себя дома, в узком проходе между кроватью и стеной спальни. Старуха пищала беззубым ртом, будто птенчик, и молила о пощаде, но Кэт не испытывала ни малейшего сочувствия. Забив сквернословящего толстяка, она испытала нечто более полное, большее, чем радость. Ослепительное алое сияние едва не затопило ее разум; если бы Кэт в тот миг едва коснулась своего лона прекрасным синим осколком, которым рассекла врага, то достигла бы оргазма.

Прикончив мужика, она повернулась к Хелен и увидела лицо, которое долго не знала, как описать. Кэт и себя не узнавала в тот момент.

Затем она нашла в подсобке за кухней дверь, запертую на серебряный кодовый замок, будто сейф. Дверь скрывалась за нарисованным шкафом и сушилкой, но панель, на которой они были изображены, оставили открытой.

Хелен проследовала за Кэт из гостиной, держась поодаль, как ребенок, которому больше не за кем идти.

Конечно, думала Кэт, Уиллоузы торопились, но они не стали бы спускаться, если бы там было опасно. Поэтому она решила следовать за ними.

Кэт по-прежнему тяжело дышала после усилий в гостиной, странно улыбаясь из-под прядей, налипших на лицо. Она снова оглянулась на высокую женщину, стоявшую в проходе наверху, и увидела в лице Хелен шок, отвращение и совершенное непонимание. Должно быть, подумала Кэт, Хелен не испытала вкус красноты в такой же мере, как она. Близость заразительна.

Не сказав своей спутнице больше ни слова, Кэт пошла вдоль подземной тропы.

* * *

Под землей температура резко стала ниже, и Кэт задрожала от сырого сквозняка. Она попала в природный холодильник.