Багряный лес

Взрыва слышно не было. Александр только увидел, как вспыхнули синим светом на мгновение склоны соседних гор, почувствовал, как дрогнул и ушел из-под ног камень хребта, как натянулась связка, соединяющая его с Евой, и поволокла вниз, в пустоту. Он хватался окоченевшими руками за все, что попадалось под них, рвал ладони, пальцы, но всякая опора оказывалась ненадежной и катилась вместе с ним вниз. Эти мгновения показались ему вечностью… Неожиданно нога ударилась о большой камень, который устоял. Слушая гудящий шум крови в ушах, и сплевывая кровь, Александр застыл, переводя дыхание. Связка тянула вниз с прежней силой, но не дергался — скорее всего женщина во время падения потеряла сознание. Ощупав руками спасительное препятствие, Саша начал осторожный подъем. Он придирчиво ощупывал в темноте каждый камень, уступ и упрямо лез наверх, таща за собой на связке тяжелую ношу, которая по-прежнему не подавала никаких признаков жизни, но останавливаться было нельзя. Снег стал сыпать гуще, покрывая камни скользким ледяным пухом, и можно было делать короткие привалы только для того, чтобы, распластавшись на крутом склоне, отогревать израненные руки собственным дыханием.

Прошло бесконечно много времени, когда его руки, вместо камня, смогли нашарить только пустоту. Он добрался до вершины хребта, вытянул голову за каменный край и захлебнулся ветром, ударившим в лицо из бушующей темноты, спрятался, отдышался, отдохнул и перелез на другой склон, зашарил там ногами, ища для них надежную опору, нашел и стал вытягивать тело той, из-за которой едва не расстался с жизнью. Руки окоченели и плохо слушались, не могли удержать скользкого провода, тогда Александр хватал его зубами и с громким стоном, по-собачьи, тянул, перехватывал вновь руками, потом снова зубами и продолжал тянуть… Вдруг что-то оттолкнуло его от горы, и, падая в бездну, он понял, что самодельная связка не выдержала, лопнула. Может быть он успел бы огорчиться по этому поводу, но от сильного удара затрещали кости, полыхнули ослепительные молнии в глазах и потухли вместе с сознанием. Он уже не чувствовал, как его тело неслось вниз, неловко и безвольно скручиваясь, переламываясь, барахтаясь в снегу крутого, заснеженного желоба…

Минут через двадцать Ассандер со своими воинами наткнулись на тело. Подошли ближе. Человек лежал на боку, с неестественно вывернутой назад головой. В поясе труп был перевязан проводом, который через какой-то метр был оборван. В человеке шах узнал своего врача, строптивую француженку Еву. Снег уже не таял на ее прекрасном и бледном лице. Она всегда нравилась ему, и, может быть когда-нибудь, он взял бы ее в свой гарем, но этому теперь было не суждено сбыться. Он видел немое возмущение своих солдат, когда позволял женщине, еще и неверной, не мусульманке, входить в свой шатер. Она была хорошим врачом и человеком с добрым сердцем, которое мало кто мог понять в этой озлобленной столетиями войны стране. Он не мог выбрать ее, а не солдат — они были его силой, властью, жизнью… Теперь не было ни Евы, ни армии.