Читаем Багровая связь полностью

– Не могу поверить, что дед свалил на пенсию…

– Пусть поднимется староста, – произнес мужчина, сев за стол и раскрыв журнал.

Гранин поднялся молниеносно. Похоже, шокированы были не только мы.

– Назовитесь.

– Гранин Владимир Сергеевич.

– Вольно, Гранин. Садитесь.

Снова тишина. Пока мужчина делал пометки в журнале, я наблюдала за ним, делая в уме свои личные пометки относительно его внешнего вида. Белые волосы средней длины были уложены назад, полностью открывая лицо. Южный загар выглядел на нем очень экзотично.

– Как, он сказал, его фамилия? – шепнула я Наташе.

Благо, что мы сидели на последней парте, и мужчина не мог услышать нас. А если и слышал, то неразборчивый шепот.

– Вроде, Шувалов.

Блондин поднялся и присел на край стола. Скрестив руки на груди, он окинул изучающим прищуром изумленную аудиторию. Ткань рубашки заметно натянулась в плечах.

– Для тех, кто не расслышал с первого раза, повторю, – сказал он, глядя в нашу сторону, – Роман Григорьевич Шувалов.

Если верить ощущениям, щеки у меня были свекольные.

– А теперь, если вы не против, давайте знакомиться. Пусть каждый назовет себя.

Зарекшись произносить что-то вслух даже шепотом, я открыла блокнот и начеркала послание соседке:

«Как он услышал?»

«Не знаю, – написала подруга. – Но он странный. Он пугает меня».

«Посмотрим, что будет дальше», – дописала я.

Трудно было признать, что этот посторонний мужчина – наш новый преподаватель. Он выглядел не так, как должен выглядеть стандартный препод. Наверное, это какой-то розыгрыш, и через пару минут в аудиторию войдет дед, посмеиваясь над нами. Но мужчина спокойно осматривал студентов и никуда не собирался уходить. Некоторые из наших настолько перепугались, что спрятали телефоны в сумки. Я и сама ощущала иррациональный страх. Не знаю, чем он был вызван в большей степени – внешностью или поведением мужчины.

– Первый ряд, начинайте.

Студенты начали по очереди приподниматься и называть себя по имени и фамилии. Я еще ни разу не видела такой дисциплины в нашем стаде. Мы с Натахой назвались последними.

– Годится, – произнес мужчина, когда перекличка кончилась.

На своем насесте в виде стола эта важная птица видела каждого в аудитории, замечала любое движение и перехватывала взгляды.

«А он не промах, – написала я. – Видела, как построил всех? Как в армии».

«Да его все боятся. Неужели не чувствуешь? Опасность в воздухе».

Действительно, страх был. Мужчина появился слишком внезапно, шокировал габаритами и манерой общения. Мы все ожидали увидеть деда, а появился этот Йети, с которым неясно было, как лучше контактировать, и контактировать ли вообще.

Пока посторонний выяснял у группы что-то относительно предмета (большинство до сих пор изумленно молчало, не рискуя вступать в диалог), я рассматривала его исподтишка, и Натаха делала то же самое. А что нам еще оставалось? Он был одет в темно-серую однотонную рубашку и классические черные брюки с черным же ремнем. Простая одежда выглядела на нем странно из-за непростой внешности.

«Взгляни на его ступни», – написала Наташа.

Я приподняла голову и обомлела.

«Навскидку размер 46-47. Иисусе милостивый».

«…Говорит атеист».

«Конечно, чтобы поддерживать такой рост, нужна соответствующая опора».

Мужчина коротко и сухо описывал предстоящий учебный план, а также нюансы действия балльно-рейтинговой системы в пределах его дисциплины. Никто не перебивал его и не задавал вопросов, хотя часть из сказанного оставалась неясной. Все просто боялись. Неизвестно, как он отреагирует, если вмешаться, поэтому благоразумней было молчать и записывать важное в блокнот. Но стук в дверь прервал спокойную мужскую речь.

– Роман Григорьевич, можно Вас на пару минут?

За дверью показалась замдекана, Татьяна Васильевна, очень взбалмошная и излишне экстравагантная женщина за сорок. Шувалов молча вышел и прикрыл дверь. И что тут началось! Аудитория буквально превратилась в серпентарий, заполненный шипящими змеями – все начали перешептываться между собой. Было забавно наблюдать, как одногруппники приходят в себя. Девушки моментально полезли в сумочки и за зеркалами и фронталками, чтобы проверить, достаточно ли сногсшибательно они выглядят. Удивительно то, что большинство из них уже давно живут с парнями или состоят в серьезных отношениях. А все туда же. Увидели мужчину – надо прихорошиться.

– Девчата засуетились прямо, – ухмыльнулась я.

Наташа улыбалась на грани смеха.

– Итак, мы можем наблюдать, как самки всей стаи реагируют на появление нового вожака, – добавила я, умело подражая голосу Дроздова.

Наташа не выдержала.

– Васильевна его надолго забрала, – безапелляционно заявил Гранин. – Не просто так же она приоделась.

– Вам верится, что дед свалил на покой?

– Вообще нет!

И тут все начали по очереди, уже в полный голос, высказывать свои впечатления. Особенно девочки. Мы слушали, стараясь ничего не упустить.

– Я так офигела, когда он зашел!

– Я тоже! Как будто дар речи потеряла!

– Пипец, он такой огромный.

– Я в жизни таких не видела.

– Да-а-а. А глаза видели?

– А плечи? Рубашка вот-вот порвется.

– А волосы? Наверняка перекись.

– Он так странно разговаривает.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза