Багровая заря

Я решила, что она пошутила, но под взглядом тёмных провалов, из глубины которых поблёскивали две искорки, мне становилось очень не по себе. И вдруг она, оттолкнувшись от ветки, сделала длинный прыжок и приземлилась носками сапогов на подоконник. От неожиданности я отпрянула, а она протянула ко мне руку и сказала:

— Не бойся.

Рука у Эйне была бледная, с длинными желтоватыми ногтями, и холодная. Она сидела на подоконнике на корточках, упираясь в него пальцами одной руки и одним коленом, а мне, глядя на её каблуки, вдруг подумалось: как она на таких лазает по деревьям? Она же, притянув меня к себе, стала меня обнюхивать. Это было жутковато и вместе с тем забавно и щекотно, и я засмеялась. Она тоже улыбнулась чёрной щелью рта.

— Скажу правду: не уши твои привлекли меня сюда, а запах, — сказала она. И добавила: — С твоей стороны очень неосмотрительно оставлять окно открытым.

— Почему? — спросила я.

Она смотрела на меня своими тёмными впадинами глаз.

— Могут залететь кровососы.

— Комары? У меня есть от них жидкость, — сказала я.

А Эйне жутковато усмехнулась.

— Нет, от кровососов, о которых я говорю, эта жидкость не спасёт тебя.

1.3. Адреналин

Смысл этого странного высказывания я поняла позже, а пока сочла её слегка чокнутой: разве нормальный человек станет лазать по деревьям и заглядывать в окна? Её лицо было близко: она рассматривала меня со странными, птичьими движениями головы. Эти повадки наводили на мысль о том, что у неё, мягко говоря, не все дома. Теперь, когда близко видела её лицо, я смогла рассмотреть форму её глаз: они были по-азиатски раскосые, кошачьи, а чёрными провалами они мне показались, потому что их окружали тёмные тени. Пальцем с длинным жёлтым ногтем она провела по моему подбородку, приблизила раскрытые губы к моей щеке и чуть коснулась ими моей кожи. От холодного прикосновения я вздрогнула.

— Я страшная? — усмехнулась она.

— Да нет, что вы, — пробормотала я. Признаюсь честно — побоялась сказать правду.

— За вежливость спасибо, но она меня не обманет, — проговорила Эйне глухо. — От тебя пахнет страхом, это нельзя скрыть.

Её тонкие ноздри чутко вздрагивали, когда она меня обнюхивала.

— Ты восхитительно пахнешь.

Я смутилась, а она бесшумно спрыгнула с подоконника на пол. Присев на корточки — её кожаные брюки на коленях натянулись и заблестели, — она раздвинула полы моего халата и потянулась лицом к моему животу. Меня передёрнуло, я отступила от неё. Она засмеялась и вскочила — так резко, что это выглядело как смена кадра: только что она сидела на корточках, а в следующую секунду уже стояла — худая, в облегающем кожаном костюме, коротенькая жакетка которого не скрывала пупка и застёгивалась на одну пуговицу. А ещё через секунду она уже схватила меня, и я увидела оскал её жёлтых зубов: у меня на глазах её клыки удлинились и стали похожими на вампирские. Да что там похожими — они и были вампирскими. Эйне зарылась лицом в мою шею, и я почувствовала её запах — затхлый, как в ящике с отсыревшими тряпками. Из моего сжавшегося от ужаса горла не вырвалось ни звука, колени подкосились, но она стиснула меня железной хваткой и не дала упасть.

— Нет, — тихонько засмеялась она, ероша мои волосы. — Нет. Я не трону тебя. Тебе повезло: я сегодня уже поужинала. Если бы я намеревалась убить тебя, я бы сделала это сразу и без лишних разговоров.

Эйне отпустила меня, и я плюхнулась на стул: ноги меня не держали, я их почти не чувствовала. В висках постукивало, по телу бежал холодок, а сердце трепыхалось, как пойманная в силки пташка. Уф! Вот так адреналин! Я глянула на себя в настольное зеркальце: нет, кажется, я не поседела от ужаса, только выглядела бледноватой, а глаза — как два блюдца.

1.4. Невоспитанная гостья

Эйне между тем расхаживала по комнате. Ковёр приглушал её шаги.

— Уютненько у тебя тут.

Она рассматривала книги, заглядывала в ящики, всё трогала руками и ничего не клала на место. Мне не хватало духу сказать ей, что она ведёт себя не очень-то культурно, а ей было, как видно, плевать на приличия. Распахнув дверцы шкафа, Эйне разглядывала и перебирала мою одежду. Это был уже верх наглости, но я воспользовалась тем, что она повернулась ко мне спиной, и положила на неё крестное знамение. Я ожидала, что это если не испепелит её, то хотя бы прогонит, но она только хмыкнула.

— Это на меня не действует, — бросила она, не оборачиваясь.

У неё не было глаз на затылке, но каким-то образом она узнала, что я её перекрестила. Преспокойно перебирая мою одежду, она даже что-то насвистывала себе под нос; ей приглянулся тонкий сиреневый трикотажный джемпер, и она сказала:

— Я примерю, если не возражаешь.

Не дожидаясь моих возражений, она быстро скинула свою тесную кожаную жакетку, и под ней не оказалось ничего, даже белья. Округлостями фигуры Эйне похвастаться явно не могла: она была костлява, виднелись позвонки и проглядывали рёбра, а лопатки выпирали так, что, казалось, готовы были прорвать кожу. Натянув мой джемпер, она повернулась ко мне лицом и спросила:

— Ну, как мне это?

Осипшим от жути голосом я сказала: