Багровые пятна

Медицинский осмотр перед соревнованиями - дело обычное. Заходить к врачу подошла очередь Быкони. Вовчик волновался. Впервые в жизни: вдруг обнаружат какую-нибудь болезнь?

- Ну, богатырь! Как себя чувствуешь?

Пациент молчал и сопел, и врач заключил:

- Ну, и правильно. В твои годы именно так и надо себя чувствовать.

И тут неожиданно для себя Быконя быстро буркнул:

- Дурак я.

- Что-что?

- Ну, псих, повернутый. С приветом, значит.

- У тебя, юноша, острый юмор. Ну, давай проверим рефлексы.

- Да не-е... Я серьезно, - отстранился Быконя.

И вдруг быстро и страстно, путано и косноязычно изложил старому человеку свою беду. Рассказал про рыжие видения, от которых несет несусветной жутью, от чего ему, борцу дзюдо, стыдно так, что зубы ломит. А самое главное, не дай бог, ребята об этом узнают! Ведь для него, Вовчика, непризнание сверстников равносильно смерти. И Вовчик закончил свой рассказ совсем не так, как подобало бы борцу. Он бросился на пол со словами:

- Гадом буду, доктор! Но вылечите меня от этого!

- Да-а-а... - протянул старик, - прямо Гамлет. Интересный случай!.. Придется тебя от соревнований отстранить.

- Нет!! Нет... Это не надо!

- Ну, хорошо, - помедлил врач, - Хорошо. Но уговор: после соревнований сразу ко мне.

Виринею уже давно похоронили. И багровые пятна возле прозрачной речонки давно отцвели. Но высокий костлявый мужик из охотницкой деревеньки, когда приходит на хутор, нет-нет да и скажет, отпивая со всхлипом горячий чай:

- А все же не то тут чой-то было... С Виринеей-то. Не то!

- Да чо не то-то? - возражает обычно хозяин хуторка, маленький никудышный мужичонка. - Вон и Прова три лета назад этак же... Все то.

- А все ж не то, - не унимается костлявый.

- Ну, чаво, Сильвестр, не то? - вставляет жена хозяина, - Я ить сама видала!

- Цыть, баба, не встревай! Не бабье это дело промеж мужиками встревать да еще про убивство разбирать. Не бабье!.. - тонким голосом вскрикивал на этом месте никудышный мужичонка.

Сильвестр затем степенно отодвигал от себя недопитую чашку и, вставая с лазки, оглаживая клочковатую бороду, заключал:

- Не то. Нет, не то! Медведь какой-то не такой был. Сам ведь я видал, как додирал он ее. Вот что не то, не пойму, а не то.

- Чаво же ты приставу об энтом не сказал? - не унималась баба.

- А я тогда не понимал, что не то. Таперь понимать стал.

- А ну тя, жердень. Завсегда ты сумлеваешься, небось и в детях своих тоже: твои ли.

- Ты, Демид, не охальничай. Да еще при бабе. Веры нашей не срами, - и с этими или какими другими словами Сильвестр полезал на печь. Гасили лампу, и скоро в теплой просторной комнате, где пахло сосновым деревом и кислым тестом, раздавалось мирное похрапыванье.

А за окном выл ветер, да еще снег в стекло плескался пригоршнями.

Уже долго понурый Быконя ходил по разным врачам. В основном это были психиатры. Некоторые признавали у него маниакальное состояние, другие - нет. Но однажды был созван уважаемый консилиум и он заключил, что Вовчик обыкновенный симулянт, что нервные реакции у него нормальные, сон нормальный, аппетит и сила - как у молодого зверя. И интеллект, хоть и низковатый, но вполне нормальный. И никаких объективных показаний к болезни! Да, в сущности, так оно и было. Если б... не видения.

Вовчик вышел от медиков обрадованный. Ведь давно у него странного состояния не было и ему подумалось: может, и вовсе не было ничего с ним такого?

В этот же самый момент пожилой психиатр шел со своими коллегами по хорошо промытому коридору клиники и говорил так:

- Тоже мне!.. Привели. Нашли "мучающуюся" душу. Какие видения?! Это же гладиатор, такие в Древней Спарте младенцев со скалы сбрасывали. А мне говорят: видения...

Целый месяц после того Вовчик был веселым настоящим парнем.

Но однажды все повторилось снова. Мутные рыжие потоки застилали ему глаза, крючковатые пьяные пальцы хватали за ворот и какое-то хвойное дерево бешено размахивало ветвями...

И все это было столь живо, что Быконя физически ощущал малейшие детали, как будто это происходило на самом деле. В голове проносились слова, каких он сам никогда не говорил и не слышал...

Так прошел еще один месяц, за ним другой. Видения являлись регулярно. Но теперь и врачам Быконя не мог ничего рассказать: для них он же симулянт. И парень жил один на один со своей бедой. Впрочем, с самой тяжелой бедой человек всегда бывает один на один.

А между тем тайна Быкони перестала быть тайной. Мало-помалу о ней узнали все его знакомые девчонки и парни и, узнав, они окружили Быконю плотной стеной молчания. Не потому, что сговорились, а из-за одинаковости реакции на все необычное.