Багровые реки

– А ты порасспроси интернов. Один на один. Они здесь живут неотлучно и должны знать университет как свои пять пальцев. Привычки и образ мыслей своих товарищей, ребят, имеющих какие-нибудь отклонения... Я хочу знать, как окружающие относились к Кайлуа. Я хочу, чтобы ты разузнал подробнее о его походах в горы. Найди его спутников. Выясни, кто был в курсе его маршрутов. И кто мог поджидать его там, наверху...

Жуано скептически взглянул на комиссара. Ньеман подошел к нему вплотную. Теперь он говорил совсем тихо:

– Я скажу тебе, что мы имеем. Мы имеем зверское убийство и обескровленный скрюченный труп со следами нечеловеческих пыток. От этого дела за сто километров пахнет безумием. Пока еще мы держим это в тайне. У нас есть всего несколько часов... ну, может быть, чуточку больше, чтобы расследовать это преступление. Но если мы замешкаемся и об этом деле пронюхают журналисты, на нас тут же начнут давить со всех сторон, и страсти разгорятся не на шутку. Поэтому соберись с мыслями и целиком сосредоточься на этом кошмаре. Сделай все, на что ты способен. Только так мы сможем увидеть лицо зла.

Лейтенант испуганно вытаращился.

– Вы и вправду считаете, что мы за несколько часов...

– Ты хочешь работать со мной, да или нет? – отрезал Ньеман. – Если да, то я объясню тебе, как я смотрю на такие дела. Когда совершается убийство, нужно расценивать каждый элемент окружения жертвы как зеркало. Труп, знакомые убитого, место преступления... Все это отражает истину, особые приметы данного дела, понятно? – И он ткнул пальцем в экран компьютера. – Например, этот экран. Когда он загорится, то станет зеркалом повседневной жизни Реми Кайлуа. Зеркалом его работы, его образа мыслей. Там наверняка есть детали, образы, которые могут представлять для нас интерес. И нам нужно проникнуть в это Зазеркалье. Выпрямившись, комиссар широко раскинул руки.

– Мы с тобой в ледяном дворце, Жуано, в зеркальном лабиринте! Так вот, смотри в оба! Не упускай ни единой мелочи. Потому что там, среди этих зеркал, в «мертвой зоне», затаился убийца. Жуано изумленно разинул рот.

– Для простого человека вы чересчур умно рассуждаете, комиссар.

Ньеман похлопал его по плечу.

– Это тебе не философия, Жуано. Это практика.

– А вы сами? Кого вы будете допрашивать?

– Я? Пойду-ка побеседую с нашей свидетельницей, Фанни Ферейра. А также с Софи Кайлуа, женой убитого. – Ньеман подмигнул лейтенанту. – Я веду разговоры только с дамочками, Жуано. Вот что такое практика.

5

Хмурое небо. Асфальтовая дорога, петляющая по кампусу, между серыми корпусами с тусклыми окнами. Ньеман ехал с черепашьей скоростью, то и дело заглядывая в план университета и направляясь к стоявшему в отдалении спортзалу. Наконец он затормозил перед новым с виду зданием из шершавого бетона, больше похожим на бункер, чем на спортивное сооружение. Выйдя из машины, он вздохнул полной грудью. Моросил мелкий, едва заметный дождик.

Обернувшись, комиссар взглянул на кампус, раскинувшийся в нескольких сотнях метров отсюда. Его родители тоже преподавали, только в маленьких коллежах под Лионом. Он мало что помнил о своем детстве. С годами уют семейного кокона стал казаться ему слабостью, ложью. Он довольно быстро понял, что ему предстоит завоевывать свое место под солнцем в одиночку, своими силами, и начинать нужно сейчас же, не откладывая. В возрасте тринадцати лет он потребовал, чтобы родители отдали его в интернат. Они не осмелились воспретить сыну это добровольное изгнание, но в ушах у него до сих пор звучали рыдания матери за стеной; эти звуки пронизывали ему мозг и одновременно физически ощущались кожей как что-то неприятно влажное и теплое. Он постарался отрешиться от всего этого.

Четыре года в интернате. Четыре года одиночества и спортивных тренировок наряду с учебой. Все его надежды были устремлены к единственной цели, единственной дате – призыву в армию. В семнадцать лет Пьер Ньеман блестяще сдал экзамены на степень бакалавра, прошел обязательное трехдневное медицинское обследование и попросился в офицерскую школу. Когда врач, майор медицинской службы, объявил Ньеману, что его забраковали, и сообщил причины отказа, юноша сразу понял, в чем дело. Его предали собственные страхи. Теперь он знал, что его удел – длинный, непроглядный туннель без единого укрытия, где будет только кровь да свирепые псы, рычащие во тьме, на выходе...