Багровые реки

Внезапно у него мелькнула шальная мысль. Джокер! Он вытащил из кармана своей кожаной тужурки карточку с отпечатками пальцев Жюдит Эро, снятыми после автомобильной катастрофы четырнадцать лет назад, и обратился к Астье:

– Ты можешь сканировать и сравнить эти отпечатки?

– Никаких проблем!

Инженер держался так прямо, словно проглотил неоновую лампу. Он бегло взглянул на карточку, призадумался и наконец поднял свои васильковые глаза на Карима.

– Где ты взял эти отпечатки?

– В картотеке дорожного поста. Они принадлежат маленькой девочке, погибшей в аварии в восемьдесят втором году. Но... кто знает... Может, есть сходство...

Ученый прервал его:

– Трудно поверить, что она умерла.

– Как это?

Астье сунул карточку под экран-лупу, и перед ними появились крупные, видные невооруженным глазом бороздки отпечатков.

– Мне даже не требуется вводить их в компьютер – я и так могу тебе сказать, что это такие нее отпечатки, какие остались на твоей пушке. Смотри: абсолютно одинаковый рисунок подпальцевых гребешков и завитков вот тут, как раз под гребешками.

Карим застыл. Патрик Астье сдвинул лупу, и теперь оба изображения на экране оказались рядом.

– Да, это отпечатки одного человека, – повторил он. – Только в разном возрасте. На твоей карточке – детские, на пистолете – взрослые.

Карим остолбенело смотрел на изображения и пытался осмыслить эту фантасмагорию.

Жюдит Эро умерла в 1982 году, среди искореженных обломков машины.

Жюдит Эро, облачившись в дождевик и шлем мотоциклиста, только что выпустила всю обойму «глока» поверх его головы.

Жюдит Эро была одновременно мертва и жива.

46

Настало время подключить к делу старых друзей из прошлого. Фабрис Моссе. Сотрудник научного отдела парижской полиции. Виртуозный специалист по отпечаткам, с которым Карим свел знакомство в ходе одного головоломного расследования во времена стажировки в комиссариате XIV округа на авеню Мэн. Настоящий ас, способный распознать близнецов по одним отпечаткам пальцев, он считал, что разработанная им методика столь же надежна, как и генетические анализы.

– Моссе? Это Абдуф. Карим Абдуф.

– Привет, как дела? Все сидишь в своей дыре?

Голос звучал певуче и беззаботно. Голос из прежних ученических лет, единственного светлого пятна среди кошмарной тьмы.

– Все сижу, – проворчал Карим. – А вернее, странствую из одной дыры в другую.

Инженер расхохотался.

– Как крот?

– Да, как крот. Моссе, я хочу подкинуть тебе задачку, с виду безнадежную. А ты мне скажешь свое мнение – конечно, неофициально. И сразу же, о'кей?

– Расследуешь какое-то дельце? Ладно, нет проблем. Я слушаю.

– У меня есть два идентичных отпечатка. Первый принадлежит девочке, умершей четырнадцать лет назад. Второй – взрослой женщине, подозреваемой в преступлении, совершенном сегодня. Что скажешь?

– Ты уверен, что девочка умерла?

– Абсолютно. Я говорил с человеком, который держал руку трупа и прижимал пальцы покойной к подушечке с краской.

– Тогда вот что я скажу: это ошибка в протоколе. Либо ты, либо твои молодцы что-то напутали, снимая отпечатки на месте преступления. Два разных человека не могут иметь одинаковый рисунок пальцев, это невозможно. НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!

– А если это члены одной семьи? Например, близнецы? Я помню твою методику и...

– Только отпечатки однояйцовых близнецов могут иметь сходные черты. Законы генетики бесконечно сложны: существуют тысячи параметров, определяющих конечный рисунок дактилоскопических бороздок. И чтобы эти рисунки совпали, требуется какое-то фантастическое стечение обстоятельств.

– У тебя дома факс есть?

– Я сейчас не дома. Я еще в лаборатории. – Он печально вздохнул. – Никто нас, бедных ученых, не жалеет, не щадит.

– Я могу переслать тебе карточки с отпечатками?

– Присылай, но ничего нового я тебе все равно не сообщу.

Лейтенант молчал. Моссе опять испустил тяжкий вздох.

– Ладно, я иду к факсу. Позвони мне сразу же, как отправишь свое добро.

Карим вышел из комнатки, где он уединился, чтобы позвонить, отправил факсы и, вернувшись обратно, нажал на «повтор» своего телефона. Жандармы бегали взад-вперед, в суматохе никто не обращал на него внимания.

– Да, это впечатляет! – прошептал в трубку Моссе. – Ты точно уверен, что первые отпечатки принадлежат умершей?

Кариму вспомнились черно-белые снимки, сделанные на месте аварии: хрупкое изуродованное тельце девочки в железной мешанине. И лицо старого дорожного служащего, сохранившего карточку с отпечатками.

– Уверен, – ответил он.

– Значит, была какая-то путаница в идентификации трупа при снятии отпечатков. Сам знаешь, такое часто случается и...

– Да пойми же ты! – прервал его Карим. – Мне наплевать на то, что записано в карточке, на имена и фамилии. Главное в другом: рука погибшей девочки идентична руке женщины, державшей оружие сегодня ночью. Вот и все, черт побери! Мне все равно, кто она такая; главное, что это одна и та же рука!

Наступило молчание. Тревожное, долгое. Потом Моссе засмеялся.

– Нет, такое невозможно. Это все, что я могу тебе сказать.

– А я думал, ты у нас гений. Должно же быть какое-то объяснение!