Багровый дождь

Владимир вёл притихших сержантов по заснеженному полю. Время от времени кто-то из них спотыкался о засыпанный снегом труп и тихонько матерился, а он давал пояснения. Это танк разбит прямым попаданием фугасной бомбы. А этот — сгорел от бутылки с зажигательной смесью. Вот эти «гансы» попали под капсулы АЖ-2 с самовоспламеняющейся жидкостью. Тут явно постарались бронебойщики… Наглядный пример действия танковой пушки с бронепрожигающим снарядом: снаружи валик оплавленного металла с маленькой дырочкой, а внутри — пепел. Не верите? Можно и люк открыть, помотреть… Дождавшись, пока половина новичков кончит «пугать» окружающую местность, он спрыгнул с подбитой «тройки» и разрешил курить и оправиться. Молодость берёт своё быстро, и вот уже лётчики разбрелись по полю, осматривая место битвы. То и дело слышались перекликающиеся голоса, возгласы изумления и негодования… Владимир стоял у того самого «Т-IV», который он заметил сверху и смотрел на почерневший обугленный труп немецкого танкиста. Да, ему не показалось. Один из членов экипажа успел выскочить в нижний люк, хотя и горел… Причуда зрения…

— Товарищ майор! Смотрите!

Ему махали от одного из искорёженных немецких «251-ых». Недоумевая, Владимир пошёл к зовущим его лётчикам. Чем ещё они могли его удивить? Трупов он за свою жизнь насмотрелся предостаточно… Но в этот раз Столярова действительно удивило: возле остатков бронетранспортёра выискалась живая душа. Правда, не человечья, а кошачья. Большой чёрный кот сидел внутри полугусеничной машины и злобно шипел на окруживших его людей. Разбросанные вокруг птичьи перья говорили сами за себя, как тот выжил здесь. Злобные зелёные глазищи были широко раскрыты, а уши прижаты к спине. Шерсть вздыбилась, когти выпущены. На шее красовался ошейник с готической надписью по-немецки: номер части и, видимо, кличка животного.

— Дайте я пристрелю гада! Нечего наших ворон фрицевскому выкормышу жрать!

— Отставить!

— Товарищ майор…

— Чем животное виновато? Кот, он и есть кот. Разве он виноват, что родился в Германии? А сколько наших Мурзиков и Васек сейчас там живёт? Может, этот тоже наш, просто приютили…

— Вы, товарищ майор, немцев прямо за людей считаете… — Ехидно пробурчал кто-то за спиной.

Владимир рассвирепел:

— А что, нет?! Что они, не люди?!! Или вы Эренбурга наслушались? Убей немца?! Ребёнка и старика, женщину и старуху?! Чем вы тогда лучше их, а?! Чем?!! Одно дело, убивать тех, кто в тебя стреляет, убивает твоих родственников, сжигает твой дом. И другое — всех изводить под корень! Вон, они евреев уничтожают, где только могут! Вы им хотите уподобиться? Дураки вы все! Совсем ещё дети… Думаете, так легко убить человека? Даже если он враг? Это сверху всё кажется ненастоящим, словно нарисованным… А вблизи — видеть, как убитый тобой захлёбывается кровью, как пахнут его внутренности, как он зовёт на последнем вздохе свою мать, и ты это понимаешь… Это страшно! Жутко! Невыносимо! У меня нет жалости к тем, кто пришел нас убивать, вы это знаете! Эти вот награды не за красивые глаза дают! Но я никогда не буду стрелять по людям ради забавы, и по животным тоже, ясно вам?! К машине, грузиться! Выезжаем в часть! Может, по пути что-нибудь поймёте…

Владимир ехал в кабине, отдельно ото всех. Зловредный котяра, в клочья изодрав ему рукавицы и руки до крови, всё-таки сдался, и теперь сидел тихо в затянутом под горлом брезентовом мешке, оказавшемся у водителя. Один за другим вылетали в окошко окурки…

Машина остановилась, и молодёжь полезла из кузова.

— Строиться, группа! Товарищ командир, задание выполнено, экскурсия по местам боёв проведена.

— Вольно. Разойдись!..

Столяров отдал честь и вернулся к машине, чтобы забрать «трофей». Животное было измучено борьбой и стрессом, и на этот раз далось в руки без драки. Владимир подхватил мешок с торчащей из него кошачьей головой, когда сзади раздался тихий голос:

— Товарищ майор, разрешите обратиться?

Не поворачиваясь, он молча кивнул:

— Вы, это, извините нас. Мы не подумавши… Вы поймите…

— Да всё я понимаю. Вы — тоже поймёте. Попозже. Когда поумнеете.

И добавил, только про себя: «Если доживёте…»

Глава 39

…Седьмое ноября. Мы дерёмся из последних сил, отбивая беспрерывные атаки немцев. Они словно озверели — лезут практически без перерыва. Понятно, ведь сегодня годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции. Но наши лётчики не зря едят свой хлеб — благодаря им не бедствуем. Они скидывают нам на парашютах всё необходимое, и нам есть чем встретить врага. Понятно, что так долго продолжаться не может, и рано или поздно фашисты выдохнутся. Впрочем, лучше раньше, чем позже…