Багровый пик

Они пошли на все эти усилия и немалые расходы, чтобы публично заявить о том праве, которое семейство Макмайклов имеет на сэра Томаса и его сестру, а этот негодяй не появился. По всем правилам сэр Томас обязан был быть здесь после того, как принял формальное приглашение. Он не присылал никаких извинений – хотя ничто, кроме разве что смерти близкого родственника, не могло его извинить – и светское общество Буффало наглядно убедилось, как он унизил Юнис в этот самый важный вечер в ее жизни. Происходившее было верхом неуважения и могло разбить даже самое твердокаменное сердце – а Юнис не была такой уж твердокаменной. Конечно, она была испорченной и слишком ревниво относилась ко всему, что касалось лично ее. А иногда ужасно вела себя по отношению к Эдит.

Но такого унижения она не заслужила.

Алан поинтересовался у леди Люсиль Шарп, очаровательной темноволосой сестры сэра Томаса, где может находиться ее брат. Естественно, что сделал он это очень осмотрительно, чтобы, не дай бог, не обидеть ее. Но леди Шарп была совершенно спокойна и небрежно заверила его, что сэр Томас скоро появится.

Алан понимал, что дальше настаивать невежливо, но все-таки здорово разозлился. А потом мать Алана торжественно объявила, что леди Шарп любезно согласилась сыграть на пианино, и дальнейшая беседа на тему сэра Томаса прекратилась сама собой. И слава богу, потому что его дальнейшая настойчивость выглядела бы уже грубо.

Распущенные волосы леди Шарп были глубокого каштанового оттенка и украшены красными камнями, слишком большими для того, чтобы быть настоящими рубинами. Похожий камень, глубокого темно-красного оттенка, украшал ее палец. И вот он как раз вполне мог быть настоящим. Ее зеленые глаза были невероятной величины и располагались на прекрасном лице с кожей фарфорового оттенка. Когда она садилась за инструмент, многочисленные складки ее платья, напоминавшего античную тунику, переливались различными оттенками красного, напоминая блеск драгоценных камней. Она выглядела как пришелица из Елизаветинской эпохи[17]. Спина ее платья была богато украшена кружевами, а высокий жесткий воротник был цвета свежей крови.

Роскошные, романтические звуки Шопена полились из-под ее пальцев, и все участники бала, большинство из которых стояло, разом затаили дыхание. Английская красавица сидела очень прямо, слегка наклонившись к клавишам. Ее искусство было безукоризненно; высокие крещендо в ее игре перемежались глубочайшими пьяно. Тем не менее ее окружала аура неприступности и даже холодности. Пожив в Лондоне, Алан знал, что представители английского высшего света воспитывались так, чтобы демонстрировать как можно меньше эмоций на публике, и вполне возможно, что сейчас он наблюдал результаты именно такого воспитания. А может быть, она тоже мельком бросала взгляды на позолоченные часы на камине и мысленно проклинала имя своего брата.

Леди Шарп закончила игру великолепным пассажем, но Алан понял, что ее музыка совсем не отражает ее душу. Она явно была не просто красивой женщиной, путешествующей вместе с братом. Интересно, о чем она мечтает и чего хочет, подумал молодой человек. Женщина была немного старше сэра Томаса и, очевидно, не замужем, хотя, наверняка, она не испытывала недостатка в претендентах. А может быть, она вдова? Согласится ли она принять в семью американку и оставить место хозяйки дома Шарпов, позволив новой жене брата засиять вместо нее?

Когда общество разразилось аплодисментами, леди Шарп встала и скромно поклонилась. Однако что-то отвлекло внимание присутствовавших от пианистки, и по залу прошелестел шепот. Алан, как и остальные, отвернулся от леди Шарп, чтобы посмотреть, что вызвало этот шум, и открыл рот от изумления.

В зале наконец появился сэр Томас, потерявшийся гость.

Под руку с ним стояла Эдит, одетая в потрясающее платье цвета шампанского, которого Алан раньше никогда не видел. Их появление говорило о том, что прибыли они вместе, и это поставило Алана в тупик. Она сама сказала ему, что не приедет, – и вот она здесь. Алан посмотрел на Картера Кушинга и понял, что тот тоже потрясен появлением дочери. Какова была роль сэра Томаса во всем этом? Разве они не понимают, что подобное театральное появление попахивает скандалом?

Мне надо поддержать Юнис, подумал Алан. Это наверняка ее расстроит, и в этом нет ничего удивительного. Но он не мог оторвать глаз от Эдит. А она стоила того, чтобы на нее смотреть: розовые щеки, волосы, небрежно убранные вверх и обнажающие идеальный изгиб шеи, мягкий контур обнаженных плеч. Маленькая девочка, которая плакала над могилой своей мамы, превратилась в красавицу, и сердце Алана, помимо его желания, забилось от восторга. Хотя он и сильно сомневался, что ее сердце бьется в унисон с его. Для нее он все еще был участником ее детских игр, а не мужчиной, на которого она могла обратить свое внимание. И он никак не мог сравниться с темноволосым аристократом, перед которым толпа расступалась, как Красное море перед Моисеем.