Багровый туман (СИ)

Пламя черной свечи гудит, будто печь, разбрасывает крупные искры. Те с шипением падают на пол. Меня обдает волнами жара. Что это? Что собой символизирует этот полуфакел-полусвеча? Что такое таится во мне, что рождает эту тьму и огонь?

Холодок в груди…

Тим! Тим? Тим, это ты?

Молчание… Гудит огонь, сыплются искры… Льются струи жидкого воска, растекаются по полу… А внутри — тишина… Только покалывает что-то.

Тим!

Крупинка льда возникла где-то в районе копчика, ползет, чертовски медленно ползет по позвоночнику… Невыносимая боль, не смягчаемая даже холодом… Гудит пламя, сыплются искры… Нет, нельзя потерять сознание здесь, это просто невозможно… Выше, в пояснице… О Боже, как же больно!.. Кажется, надо закричать и станет легче, но все звуки перебивает гул черной свечи… В затылке… Мозг рвется на части, голову заполняет холодное месиво… Все валится в бездну, заполненную багровым туманом…

Тим…

Я чувствовал себя совершенно разбитым, в горле стояла тошнота, болела голова, морозило. Короче, мне было очень плохо. Даже не хотелось открывать глаза. В груди шевельнулся Тим.

— Доброе утро, — пропищал он; я не ответил. — Что ты дуешься? Ну, извини, мне что-то нехорошо вчера было. Наверное, опять буря какая-нибудь.

Буря тебе…

— Ты где вчера был?

— Когда? — Тим казался удивленным и, надо сказать, если он притворялся, то получалось у него хорошо.

— Тогда, когда я чуть не задохся в том зале! У меня такого никогда не было, это ты сделал?

— Не знаю, я спал…

— Тим!

Наконец, я почувствовал, что ему страшно. Это были только зачатки страха — невольного, такой возникает очень часто и быстро исчезает. Но это было начало.

— Тим, нам лучше не ссорится. Ты понял меня?

— Да…

— Что?

— Да!

— Вот так. А теперь, собираемся и идем на работу.

На работе царил переполох: персонал сновал по коридорам с бледными лицами и широко раскрытыми глазами, пациентов развели по палатам. Григорьев вовсе походил на наркомана в ломке: синие круги под глазами, взъерошенные волосы, лицо и глаза без выражения. И еще — милицейские формы среди белых халатов…

Опять!

Сердце упало и тут же зажглось пламенем тревоги: все бросали на меня какие-то странные взгляды. Что такое?..

Тело лежало прямо посреди коридора, окруженное багрово-черным пятном. Тим дернулся и затих. Я же почувствовал подступающую тошноту.

О Господи, кто же мог сделать такое?!

Тело прикрыли простыней, но на ней тут же проступили красные пятна. Кровь свежая! Только-только начала сворачиваться! Что же это?!

Стало жарко… Будто в голову вливают горячее масло… Пятна крови на простыне растянулись, превратились в клочья тумана, поплыли по воздуху…

— Мирошин! — голос принадлежал Григорьеву, который стоял вот тут, прямо рядом со мной, но звучал где-то далеко. — Андрей!

Я дернул головой, отгоняя дурноту, повернулся — и встретил горящий взгляд заведующего.

— Андрей, нам надо поговорить.

Он сел за стол, сцепил пальцы рук. Его взгляд — тяжелее свинца — упал на меня, прижал к стулу, заставил сгорбиться и опустить глаза.

— Андрей… сколько мы работаем вместе? А?

— Не понял, ты о чем? О чем речь?

— Андрей… никогда бы не подумал… ладно, хватит! Хватит вранья! Тебя видели, три часа назад, здесь. Видел больной из седьмой палаты, но это неважно. Тебя видела дежурная медсестра! Ты — ты взял ключи от пятнадцатой? Взял, у нее же и взял. А утром нашли тело — он был в пятнадцатой палате, Андрей. И ты еще пришел на работу…

Несколько секунд сказанное усваивалось мозгом. Первым очнулся Тим — похолодел от ужаса, судорожно забился, словно пытаясь вырваться из моего сознания.

Нет! Не делай этого! Мне больно!!!

— Что кривишься? — Григорьев наклонился к столу. — Совесть зашевелилась?

Нет, не слушай его! Это не ты! Слышишь, Андрей, это не ты!

— Это не я… — послушно повторил я полушепотом.

— Что? А почему шепотом?

Это не ты!!

— Это не я.

— А кто? Видели-то тебя и ключи брал ты.

Тим? Тим?! Ти-им!!!

— Не знаю…

Скрипнула дверь, спиной я почувствовал человека…

— Ну что, любезный Андрей Михайлович, у нас есть все основания… Встать!

ГЛАВА 3

— Позвонить мне хотя бы можно?

— Угу, три ха-ха. Тебе, может, еще права зачитать? Иди, дозвонился уже!

Меня втолкнули в камеру, сзади лязгнул замок — все, приехали. Хорошо еще, один пока… Тим!

Что? — голос у него расстроенный… или нет, разочарованный.

Что делать будем?

Не знаю…

Ну, придумай что-нибудь!

Сам придумай! Кто из нас человек — ты или я?

А где ж ваша высшая мудрость? Кончилась?

Молчит…

Что же делать? Наши органы хоть и зовутся правоохранительными, но своими обязанностями занимаются с излишним рвением, так сказать… Я осмотрел камеру — голые стены, засиженная мухами лампочка на проводе, металлическая дверь. КПЗ; интересно, сколько они меня продержат? У меня ж даже адвоката нет. Что делать, что делать?..

Я присел на краешек деревянного сооружения подозрительной внешности, закрыл глаза, попытался расслабиться. Может, там я найду ответ…

Учитель, я знаю, ваш дух жив! Где вы?

Горы, ледники, ущелья, хижина Учителя. Учитель, что мне делать?..