Багул (СИ)

— Что ты постоянно врешь, живешь в своё удовольствие… Бросила нас всех, — его голос надломился.

На глаза навернулись слезы, которые она быстро смахнула. Она не могла им рассказать, ей снова нужно было соврать. За годы непрерывной охоты Лесли изменилась, стала зависимой от погонь и драк. Её руки были по локоть в крови, и бросить она не сможет. За первые годы охоты, безрассудная, неопытная, она натворила много дел, увязнув в этом навечно.

Если бы она попробовала им рассказать? Если бы они поверили… Она не могла позволить им считать себя героем. Она видела, как смотрели на неё спасенные дети, кто-то даже говорил, что хочет заниматься тем же. Это пугало намного сильнее всякой мистики. Братья были слишком маленькими, чтобы различать, что хорошо и что плохо в глобальном смысле. Спасать людей хорошо, оставлять за собой разрушенные жизни плохо, но одно без другого не выходило.

Она любила их и не могла позволить им повторить её ошибки. У них должна быть жизнь намного лучше.

— Милый, иди сюда, — позвала его охрипшим голосом, — я хочу, чтобы вы знали… Жизнь, которой я живу, не приносит удовольствия, но я делаю хорошие дела. Стараюсь помогать людям.

— Волонтер? — поднял голову Марк,с надеждой смотря на девушку.

Кивнув, закрыла глаза. Лукас сел рядом, обнял, прижимая к себе. По щекам катились слезы, внутри бурлило, сжималось, закручиваясь в узел вины, боли и веры во что-то хорошее. Эфемерное. Она не даст никому им навредить. В её жизни было мало хорошего, последний друг погиб уже как два года назад, но эти создания… Лесли спасла множество семей, и уже свою точно в обиду не даст.

Спустя несколько часов они разошлись по своим комнатам. Маркус крепко спал и Лесли сама отнесла его в небольшую комнату в конце коридора. Мебели там было немного, такой же столик и железная кровать, точно такая же, как и в её комнате. Она уложила мальчика, расправив на нем одеяло.

Единственная лампочка в коридоре горела тускло, и искать комнату пришлось почти по памяти. Родители уже сопели в своей комнате. Лесли потянулась к ручке двери, но замерла, чувствуя чей-то взгляд. Настойчивый, он смотрел прямо в душу, скользя по коже. Она обернулась, занося кулак для удара, найдя лишь пустоту. Только коридор с трещиной у плинтуса. Вдохнув поглубже, запоздало подумала, что все оружие осталось в машине, запертой в гараже.

Можно было убедить себя в чем угодно, но она была охотником, повидавшем многое. Цепь совпадений? Не в этом грязном, жестоком мире. Интуиция и опыт говорили, что если чувствуешь, как кто-то пялится в подозрительном месте, то бери ствол и пали во все стороны.

— Ну, кто ты?

На лестнице скрипнула половица. Идти против неизвестного врага без оружия — глупо, но какая была альтернатива? Спрятаться под одеяло? Чтобы добраться до арсенала нужно было пройти через опасное место. Хрустнув шеей, Лесли медленно, пошла на звук, бесшумно ступая по паркету. Глаза искали любое проявление нечисти, но ничего не находили.

Скрип повторился и она резким прыжком выскочила на лестницу, едва не сбивая отца с ног.

— Боже, ты меня напугал! — схватившись за сердце, оперлась о стену, переводя дыхание.

Мужчина нахмурился, строго посмотрел, и махнув рукой, позвал за собой вниз. Лесли в последний раз оглянулась на коридор, проверяя. Определенно, стоит притащить в комнату оружие. Просто запирать получше, чтоб мальчишки не наткнулись ненароком. Они были умными детьми, но дробовик им доверять было нельзя.

Они вышли на веранду. Плотно зашторенная комната с парой потёртых диванов и одиноким светильником. Лесли села, сжав колени, смотря куда угодно, но не на отца. Это было слишком сложно. В очередной раз в глаза бросилось то, насколько они разные. В ней словно не было ничего от него. Волосы у неё были каштановые, вьющиеся на концах, и глаза были карими. Мужчина же был светловолосым, голубоглазым. Их сходство было разве, что в мелочах. В тонких губах, широких бровях. И оба знали, что значит убивать.

Неожиданно, он достал из тумбочки бутылку и две рюмки. В полумраке, мужчина выглядел уставшим, готовым рассыпаться на части. Дрожащей рукой налил выпить. Лесли ничего не понимала, но не мешала, молча наблюдая. Впервые за кучу лет они просто сидели, не перекидываясь обвинениями. Как семья, у которой много проблем.

— Я хочу, чтоб ты поняла, — наконец заговорил он, смотря ей в глаза, — мне не нужна мертвая дочь, где-то, где я даже не смогу помочь.

Голос его надломился, он прокашлялся, сжимая виски. Ссутулился, словно стал меньше вдвое, и настолько же старше. Лесли хотела переубедить его, но тот оборвал её попытки.

— Дай договорить, — прочистив горло, продолжил, — мне больно видеть, чем стала твоя жизнь. Всегда одна, среди людей, которым на тебя плевать. Я надеялся, что… что ты сможешь просто идти дальше, но…