Байбаков

«Нахожусь я сейчас в самом дурацком состоянии в связи с неопределенностью в моей будущей работе. Где же мое место в Советском Союзе и где должна развернуться моя работа? Вот вопрос, который ежедневно беспокоит меня…»

Нам необыкновенно повезло! Вот они — письма, написанные собственноручно нашим героем в начале 1930-х годов! Спасибо Галине Александровне Байбаковой, племяннице Николая Константиновича, бережно сохранившей свидетельства тех лет. По профессии геолог, кандидат наук, она много лет работала в экспедициях, объездила всю страну, вела научные исследования в Институте нефти и газа имени И. М. Губкина. Галина Александровна сегодня на заслуженном отдыхе, с удовольствием нянчит любимого внука Никиту, а в свободное от этих хлопот время приводит в порядок семейный архив — документы, письма, фотографии… Мы сидим за столом, беседуем.

«Мой отец Александр Константинович Байбаков родился в 1904 году, — рассказывает она о своем отце. — В 14 лет он пошел работать токарем на промысел, затем окончил рабфак и в 1926 году уехал учиться в Московскую горную академию, позднее переименованную в институт. Успешно закончил механический факультет, остался в аспирантуре. Во время учебы он встретил мою маму Арфению Леонтьевну… Она работала секретарем на факультете. Начало семейной жизни положила незамысловатая записка, которую как староста группы папа вложил в журнал, где отмечалось присутствие: „Милочка, пойдем в кино“». Так и пошло — Шура и Мила…

Летом 1931 года Николай навестил брата в столице. Вернувшись, он пишет письмо: «Здравствуйте дорогие москвичи Шура и Мила! Шлю Вам свой горячий и пламенный привет из далеких мазутных Сабунчей. Ну, друзья мои, знал бы что случится со мной после поездки в Москву, то, наверное, я предпочел бы лучше сидеть дома, нежели скучать так, как я скучаю сейчас по этой „проклятой“ Москве. Честное слово, меня так и тянет как можно скорее вырваться из пределов Баку, куда-нибудь в зелень и на воздух, хотя бы приблизительно напоминающее „Воробьевы горы“. Приехал домой в самую жару и пыльные ветра и, вероятно, эта проклятая погода так подействовала на меня, да еще, как на зло, сумел уже обгореть на солнце и теперь хожу как ошпаренная курица, что, конечно, также сумело отразиться на моем „великолепном“ самочувствии. Но я думаю, что такое состояние мое временное… Я снова войду в колею и начну жить старым порядком. Во всяком случае буду стараться во что бы то ни стало вырваться после окончания института в Майкоп или в крайнем случае в Грозный».

«Во что бы то ни стало вырваться» — когда еще, как не в молодости, ставить перед собой цели, стремиться, добиваться. Творческая беспокойная натура! Он талантлив и честолюбив. Ему так хочется большой жизни, чего-то неизведанного. Но интересы Родины превыше…

Ни в Москву, ни в Майкоп, ни в Грозный Николай Байбаков не едет. Еще до получения диплома в 1931 году он начинает работать на бакинских промыслах треста «Азнефть». Именно здесь добывается большая нефть. Именно здесь куются победы нефтяников. Именно здесь не хватает специалистов-инженеров.

Нефть — самый политический продукт

В конце 1920-х годов СССР берет курс на социалистическую индустриализацию. Поставлена задача в кратчайшие сроки сократить отставание экономики от передовых капиталистических стран и превратиться в ведущую индустриальную державу. «Черному золоту» отводится особая роль. Руководство страны подчеркивает: «Нефть является самым политическим продуктом. Как поставщик тракторного топлива и топлива для автомобилей нефтяная промышленность должна рассматриваться как база индустриализации».

Первая запись в трудовой книжке Николая Байбакова — «инженер по эксплоатации» (так в документе. — М. С.)… Он с увлечением входит в курс дела, осваивается на производстве. Его родной промысел — Ленинский, тот, что в Балаханском районе. Название обязывает — все самое передовое, прогрессивное здесь.

1920–1930-е годы — время технического перевооружения отрасли. Общий лозунг — «большевики должны овладеть техникой!». Еще недавно добыча «черного золота» не требовала столь сложных механизмов. Если повезет — ударит нефтяной фонтан. А если нет — добывать черную маслянистую жидкость будут тартанием — это когда нефть вычерпывается из скважины узким длинным ведром — желонкой. Так было… А теперь? Насосы, электричество, технологические режимы — это уже совсем другое производство! К каждой скважине нужен свой, особый подход — инженерный. Конечно, катастрофически не хватает оборудования и материалов. Но дефицит ресурсов должно компенсировать творческое начало. А это как раз стихия молодых инженеров — таких, как Николай Байбаков.

«Дела идут в гору»