Байкал. Книга 6

– Конечно… конечно, я сошёл с ума. Я всегда был помешан на ревности, но… а тогда я… и всё Его шёпот, в любой день, ночь, всякий час…

– Мне Он ничего не нашёптывает, – сказала Аяя, поводя бровями. – Надо быть хозяином себе, своему уму и сердцу.

– Я не был… каким хозяином себе! Ты владела мной…

– Ой, не надо! Я владела тобой… Ну а ты мной! Но я никогда не устаивала тебе ревнивых припадков!

– Верно! – закричал я. – Верно, не ревновала, потому что ты никогда не любила меня так, как я тебя любил! Как я…

– Всё! – вскричала она. – Хватит! «Любил»… то-то, что всё в прошлом. Всё, Арий, любил и забыл. Живи дальше. Я не любила, теперь тем паче не люблю, не хочу ни видеть, ни слышать, ни думать о тебе, ни даже имени и лица твоего вспоминать! Ничего не хочу!

Снова одновременно с молнией страшно загрохотало и мне показалось, раскалывается крыша, и земля снова уходит из-под ног. От этих её слов не только уйдёт из-под ног земля, но и провалиться в Аид или в преисподнюю, как теперь говорят…

– Перестань! – простонал я…

– Я давно перестала. Зачем ты явился тащить меня из небытия. У каждого из нас свой путь. Мой больше не идёт по твоему. Хватит разочарований нам обоим…

– Любовь не может закончиться, если она была! – воскликнул я.

– Можешь считать, что не было! – покричала она. – Мне давно это безразлично…

– Тогда незачем хоронить себя, если я так тебе безразличен, что мешает тебе жить среди людей, радоваться встречам с друзьями?

– Я не хочу ничего и не потому что боюсь встретить тебя и не удержаться, и снова навязаться тебе, нет, просто я не чувствую ничего, а жить так… лучше не жить. Вот тут я и не живу. Всем спокойнее.

– Я могу это понять, – тихо сказал я, подходя ближе, потому что на расстоянии почти невозможно было расслышать друг друга из-за шума ветра, дождя и грома, всё чаше потрясающего небо. – Но всё же… пришло время вернуться, Яй.

– Это время никогда не придёт.

– Значит, ты ещё любишь меня и ночами видишь во сне…

Ага! У неё сверкнули глаза, и румянец бросился в щёки, даже в виски. Видит! Всё правда! И любит меня, не могла разлюбить, я не могу, и она не могла, потому и спряталась, своей любви боялась, когда я стал…

Но она вдруг вскричала:

– Да! Вижу во сне! Как ты хватал меня холодными злыми руками, а после, словно испачкался, поднимался, и не глядел в мою сторону, столько было в тебе отвращения!

– Да со стыда и не глядел! – закричал я ещё громче. – Со стыда такого, что хоть в колодец кидайся. Со стыда, что злость и безумие рвало мне грудь!

– Нет! Не хочу! Не хочу слушать! Отойди… отойди! Отойди дальше!.. Ишь, липнет…

И снова загрохотало, затрещала крыша. Аяя в страхе подняла голову, слуги и вовсе присели в ужасе, прикрывая головы. Крыша жалобно затренькала, подпевая гулу из-под земли.

– Ты… слышишь это, Яй?.. – спросил я, понимая, что надвигается что-то, что отодвинет наш разговор.

– Что?.. – спросила она, бледнея. – Крыша вот-вот лопнет…

– Нет… не крыша… хотя и крыша… Но это из-под земли, слышишь? – спросил я.

Она вздрогнула и посмотрела мне в лицо:

– Д-да… а я подумала… что это… ноги… меня… ноги не держат… из-за т-тебя… а это…

– Вулкан, Яй… – почему-то прошептал я, словно боясь его разбудить, но, похоже, поздно…

Глава 9. Сумрак, буря и новые люди

Мне совсем не нравилось здесь: холодное море, мрачные тучи, клочками цепляющиеся за крыши домов наверху дурацкого острова, куда теперь мы не могли добраться, а я так и не бывал, в то время, как мои наставники ездили и встречались с другими, кого называли предвечными, и к числу которых, оказывается, принадлежу и я. Я то сомневался в этом, думая, что они ошиблись, то верил, потому что всё, что они вдвоём, вторя друг другу, поведали мне о предвечных и моих странностях, кажется, подтверждало это. А потом я снова начинал сомневаться. За тем и походили мои дни. А ещё я ходил по улочкам прибрежного городка, слушая разговоры прохожих, лавочников. И язык мне здешний, воркующий не нравился, и еда, всё безвкусное и блёклое. Как и девчонки… наши крепкие, губки румяные, малиной да сливками пахнут, а энти рыбами хладнокровыми. Одно слово тоска, уж пожалел, што облазнился на посулы прекрасноликой Вералги и сребролобого Викола. Оставался бы себе княжим конюшим, сытно жилось и к книгам доступ, егда угодно мне. А тут…

Я заскучал по родным местам сразу же, хотя поначалу казалось, это будет приключение, о каких только грезить такому как я. На деле, мы мгновенно переместились в эту странную местность, ни тебе долгого интересного путешествия с удивительными новыми местами, ведь я, окромя Нова Города, ничего не видел. А мы, хлоп, втянулись, словно в бутылочное горлышко, а после из неё выстрелило нас будто пробку из бутыли с забродившей брагой.