Байки бывалого хирурга

– Все это здорово, – пробурчал себе под нос Денисов, зачерпывая пол-литровой стеклянной банкой, поданной операционной сестрой, красную жижу, – но хватит рассусоливать! Займись делом! Держи стенки живота, чтоб кровь не выливалась. Вот когда мне покажут приказ, где черным по белому будет сказано, что переливать собственную кровь человека категорически запретить. Тогда я подумаю. Галя, а что меньше-то банки нет? Парень худющий, таким калибром не совсем сподручно в его узком животе разворачиваться. Где специальный черпак для реинфузии? – Он повернул свое сосредоточенное лицо к сестре, которая в этот момент накрывала на своем столике другую такую же стерильную банку восемью слоями марли.

– Нет, – пожала она плечами, – уже года два, как велели их убрать. – Хоть банки есть стерильные для разных растворов и то спасибо.

– Спасибо, – кивнул Денисов и передал ей полную банку с теплой кровью, – смотри не разлей.

Галина поспешно перелила собранную из живота кровь во вторую банку с марлей, стоящую перед ней на стерильном столике. А потом, старясь не пролить ни капли, заполнила уже профильтрованной кровью стерильный пол-литровый флакон из-под физраствора, который держала в своих руках девушка-анестезиолог.

– Открывайте флаконов шесть. Весь физраствор не сливайте, оставьте чуть меньше половины, – четко подавал команды Денисов, делая второй заход банкой в живот.

– А гепарин разве не нужен? – покосилась на него Антонина Петровна.

– Это лишнее. Смешанная с физраствором кровь тоже не сворачивается. Эх, как много крови излилось, а таким макаром мы еще долго будем колупаться.

– Я сейчас позову Нину Григорьевну, второго анестезиолога. Она сегодня на палате. Пускай с кровью поможет. Владимир Петрович, наш третий доктор заверил, что продержится на палате один. Прикроет реанимацию.

Через десять минут в операционной наладили четкую работу кровевосполняющего конвейера. Денисов собирал из живота в банку кровь, передавал ее Галине, та фильтровала и переливала ее в открытый стерильный флакон с физиологическим раствором. Нина Григорьевна, пришедшая на помощь второй доктор-анестезиолог, средних лет симпатичная женщина, довольно умело и без потерь заполняла и запечатывала флаконы с собранной кровью. Антонина Петровна в это время ставила второй подключичный катетер – слева. Начали переливать кровь в две центральные вены.

Наконец показалось дно живота и сухие кишки. Денисов быстро пробежался руками по ним и нашел маленькую дырочку в брыжейке тощей кишки, идущую в забрюшинное пространство левее позвоночного столба. Из нее пульсирующими толчками поступала алая кровь. Неужели аорта задета? – мелькнуло у него в голове, и кончики пальцев рук предательски завибрировали.

– Нашли источник кровотечения? – устало спросила Нина Григорьевна, ставя последний набранный флакон с профильтрованной кровью на свой анестезиологический стол.

– Пока нет! Боюсь, как бы ни аорта оказалась задета.

– Не может быть! – Нина Григорьевна заглянула в живот через правое плечо Денисова. – Наверное, если бы аорту задели, то мальчик бы давно умер. Хотя, не исключено: мы вон, сколько собрали: почти три литра жидкой крови, и, – она покосилась на тазик рядом с хирургом, где покоились куски свернувшейся крови, – вы выкинули около литра в сгустках. Чудовищная кровопотеря. Особенно для такого худого юноши. Можно сказать – у него вся кровь вылилась. Хорошо, вовремя начали переливание.

– А вот не умер, – поморщился Денисов, пытаясь длинным зажимом определить ход раневого канала в брыжейке кишки. – Да, идет в забрюшинное пространство. Виталик, оттяни тут крючком, я осмотрю аорту.

Привычно мобилизовав органы живота, и отодвинув их в сторону, Денисов обнажил левое забрюшинное пространство, где проходит у человека аорта – самый крупный кровеносный сосуд, выносящий кровь напрямую из сердца и дающий ветви ко всем органам человека. Его повреждение тождественно ранению сердца.

Мышцы спины изнутри обильно пропитаны кровью. Все органы вокруг окрашены одним темно-вишневым цветом, сливающимся в зыбкое бордовое болото. Трудно понять, где что находится. Деликатно раздвинув разбухшие от крови ткани зажимом, Денисов, ориентируясь по костям позвоночника, вышел на аорту. Она слева от него. Да, вот и она. Пульсирующими толчками из зияющей в ней дырки в живот поступает горячая алая кровь, растекается вокруг, образуя кровавую лужу. Обычно в таких случаях бьет фонтаном, но сейчас напор ослаб из-за тяжелой кровопотери.

– Галя, у нас есть зажим на аорту? – хладнокровно обращается к сестре Денисов, стремительно затыкая отверстие в аорте указательным пальцем правой руки, чувствуя при этом, как бьет кровь по перчатке.

– Да откуда, Федор Иванович? Мы же на все подобные ранения сосудистых хирургов всегда вызываем. А они уже со своими инструментами приезжают. У нас ничего нет: ни инструментов, ни ниток сосудистых.

– Плохо, а хоть какой мало-мальский сосудистый зажим у нас, может, где и завалялся? Или ты мне предлагаешь сосудистого хирурга вызвать?