Байки дерзкого капитана

Когда ты часто выполняешь приказы, напрямую связанные с риском для твоей жизни, есть определенный лимит эмоциональной несгибаемости, преодолев который, тебе становится похрен на вещи, которые раньше тебя волновали. У меня это случилось недавно, так как задач было так много, что произошло эмоциональное выгорание. Поэтому куда идти, с кем идти, когда идти становились второстепенными вопросами. Я сел на свою военную железную кровать, развязал шнурки, снял боты и вытянулся в горизонтальном положении. Сейчас главный вопрос — сколько еще можно отдохнуть. Причем отдых не заключался только во сне, а даже просто во вкусном чае или крепком кофе, умыться теплой водой или почитать книгу. Я лежал и просто смотрел в потолок. В этот момент из другого угла нашей большой комнаты Пересвет начал читать или петь (да простят меня верующие люди) молитву у своего иконостаса, который он привез с собой из ПВД. Иконы разного размера, свечи, лампады — у него там был угол своей маленькой церкви, свой храм. Все к этому уже привыкли, хотя изначально у бойцов это вызывало много различных эмоций. Кто-то над ним смеялся, кто-то, у кого был главный символ солнцеворот, говорил ему убрать это все и не заниматься херней. Но Пересвет, отдать ему должное, не обращал ни на кого внимание, и продолжал делать то, в чем он видел смысл жизни и моральные обязательства. И этот вечер не стал исключением, громким церковным голосом Пересвет пел молитвенную песню, делая вид, что никого вокруг нет, периодически крестился. Когда он замолчал, в нашем помещении стало тихо и как-то пусто. Я посмотрел в тот момент на Пересвета, который находясь у икон был очень серьезен, и даже в какой-то мере строг, но как только отходил от своего храма, сразу начинал блестеть своей белоснежной улыбкой, и радоваться как ребенок всему происходящему вокруг. Вот таким он был, со своими десантными песнями на телефоне, тельняшкой на груди, и иконами в кармане.

— Ну что, Юстас. Завтра вместе идем на задачу. Я попросился, ротный был не против.

— Да, я в курсе, он мне это уже сказал. В три сорок пять готовность. Одевайся потеплее, там в поле ветер херачит, продувает.

— Принято, Юстас. А я в головняке пойду? — спросил Пересвет.

— Нет, в тыльнике, вместе с замом.

— Понял, хорошо. — как-то уже без энтузиазма ответил Пересвет.

— Я буду спать, если ты не против, а то вставать рано.

— Да, конечно, я тоже пойду. Надеюсь, что ты не против, что я с твоей группой пойду.

— Да все норм, не парься.

Пересвет вышел из комнаты, а я, застегнув спальник, и поправив подушку, сделанную из флисовой кофты, закрыл глаза и уснул.

Противное пиликание на часах сообщило мне о том, что надо вставать. И если в другой раз я мог бы себе позволить почахнуть еще пять минут, то тут надо было будить группу и сообщить ей, что уходим на задачу. Рюкзаки у нас всегда были собраны и готовы к выходу, поэтому сбор вещей не занимал много времени.

— Старый, поднимай группу, через пять минут построение. Едем на задачу. Все подробности на построении.

— Угу — приветливо пробурчал мой зам, небрежно пытаясь расстегнуть спальник.

— Я вышел на улицу, дошел до нашего туалета, слил весь ночной конденсат из моего организма, умылся снегом, и, слегка взбодрившись, пошел обратно в здание, где было в разы теплее, чем на улице.

Группа уже стояла в форме номер восемь. Кто в чем спал, тот в том и стоял.

— Доброе утро. В три сорок пять готовность к выезду. Едем на сутки, поэтому с собой еда, вода, теплые вещи.

Идем на нашу прошлую точку, ПТУРы с собой. В общем все как в прошлый раз. Вопросы есть?

Все промолчали, а значит все понятно. Бойцы начали расходиться к своим рюкзакам и разгрузкам, чтоб доукомплектовать их. Я же поставил на печку кружку с водой, чтобы сделать себе крепкий кофеек. Моему примеру последовало еще несколько бойцов.

Выпив кофе, убрав кружку в рюкзак, и уже застегивая все фастексы на разгрузке, я услышал, что Пересвет начал утреннюю молитву, держа какую-то икону в руках. Рядом с ним встали два бойца, и крестились, когда крестился Пересвет. Все остальные не обращали внимания, или стояли рядом, с одной рукой в кармане, в другой с чашкой чая. Но я уже повторюсь, что большинство бойцов относились ко всему это несерьезно, мол херня все это.

— Все Юстас, молитву за воинов — победителей прочитал, значит все будет хорошо, Господь поможет. — подошел ко мне Пересвет с розовыми щеками.

— Ну хорошо, если так. Можем ехать? — спросил я в ответ, немного улыбаясь.

— Да, я готов, бойцы вроде тоже.

— Выходим на улицу — громко произнес я на всю комнату, чтоб все услышали, а сам закинул рюкзак на одно плечо и пошел вниз к автомобилю, который уже должен был ждать нас внизу.

Урал без всяких опознавательных знаков, уже во всю дымил выхлопной трубой с другой стороны здания, а водитель, натянув свою пидорку на уши, курил возле переднего колеса.

— Здорово, готов? — спросил я и протянул руку водителю, с которым пару раз уже ездил на задачу.

— Дак, готов, конечно. Мы же три часа назад только вернулись, она еще даже остыть не успела.

— Ты хоть поспал? Не вырубишься за рулем?