Байки доктора Данилова 2

Что вы станете делать, обнаружив в подъезде голого мужчину, находящегося в бессознательном состоянии? Разумеется, вызовете скорую помощь. Фря жила в районе обслуживания подстанции, поэтому на вызов приехали сотрудники, хорошо знавшие Корочкина…

На все вопросы бригады пришедший в себя Корочкин отвечал одно и то же: «Ничего не помню». Поэтому его отвезли в больницу. Голый, в каком-то чужом подъезде — это же явные мозговые дела или последствия употребления одурманивающих веществ. Опять же — живет один, дома никто за ним не присмотрит. И ключей от дома у него, к слову будь сказано, при себе нет.

Фря недавно пришла на подстанцию, ни с кем не сближалась и адреса своего не афишировала, поэтому никто не связал воедино ее и голого Корочкина.

Если вы думаете, что бригада, выезжавшая к Корочкину, свято хранила врачебную тайну и не рассказала ни единой живой душе о том, что довелось увидеть, то вы совершенно не знаете скоропомощной жизни. Сенсационная новость разнеслась не только по подстанции, но и по всей московской «скорой» — чего только не учудят наши сотрудники!

После выписки из стационара Корочкин появился на подстанции только один раз, в четвертом часу дня, когда заведующая еще была на месте, а все бригады мотались по вызовам. Принес больничный лист и заявление об увольнении по собственному желанию. Заведующая пошла навстречу и согласилась отпустить его без положенной двухнедельной отработки. Честно говоря, ей и самой хотелось как можно скорее избавиться от такого странного сотрудника, который спит голышом в чужих подъездах.

Для того, чтобы в отделе кадров выдали трудовую книжку, нужно предъявить обходной лист с подписями заведующей подстанции, старшего фельдшера, старшего фельдшера по аптечному хозяйству и сестры-хозяйки. Чист я, товарищи кадровики, никому на подстанции ничего не должен.

Для того, чтобы заставить себя войти в кабинетик Фри, Корочкину понадобилось несколько минут. Стыд тут не при чем, Корочкин боялся каких-либо осложнений, вплоть до нового пробуждения в костюме Адама, теперь уже на подстанции. Но все обошлось. Фря встретила его сухо-деловито, словно и не было между ними совместного распития вина в интимной обстановке. Поставила, где нужно, свою затейливую подпись, улыбнулась и пожелала удачи на новом месте работы.

В подстанционных анналах зафиксировано, что когда-то работал на подстанции доктор Корочкин, немного странный, но в целом вменяемый, который оказался сексуальным маньяком. В свободное от дежурств время, он бегал в чем мать родила по жилым домам и насиловал всех, кто имел несчастье ему встретиться.

Не думайте о людях плохо!

В свободное от дежурств время фельдшер Мажаров занимался ремонтом квартир в составе семейной бригады — папа, сестра, муж сестры и сам Мажаров. Работали в основном в своем районе. Зачем ездить далеко, если и близко клиентов хватает? Иногда Мажарову случалось приезжать на вызов к тем, кому он в данный момент ремонтировал квартиру.

— Ой, это вы? — удивлялись клиенты-пациенты. — А мы думали, что вы сегодня где-то на стороне подхалтуриваете. А вы, оказывается, на «скорой»! Это совсем другое дело.

Жестокий романс

Фельдшер Шильдиков любил петь под гитару романсы, старинные. Коронным номером было «Жалобно стонет ветер осенний». Подстанционные девы млели, когда он пел своим сочным бархатным баритоном:

«Жалобно стонет ветер осенний,

Листья кружатся поблекшие.

Сердце наполнилось тяжким сомнением,

Помнится счастье ушедшее.

Помнятся летние ночи веселые,

Нежные речи приветные.

Очи лазурные, рученьки белые,

Ласки любви бесконечные»

А под конец выдавал с надрывом:

«Но ужель исчезли навеки дни счастия

И осужден я судьбой

Жить без любви и без слова участия

Жить с моей старой тоской!»

Страсть Шильдикова к пению была настолько сильной, что он пел и на дежурствах. Без гитары, в машине. Отчего бы не спеть, пока едем на вызов? Известно же, что песня строить и жить помогает.

Водитель Феофанов, работавший на одной бригаде с Шильдиковым, обожал Высоцкого, стригся под Высоцкого и пел, как Высоцкий. Когда он орал: «Кони пр-р-р-р-р-ивер-р-р-р-редливые» в кухонном шкафчике дребезжала посуда. Как и Шильдиков, Феофанов не прочь был скрасить дорогу песней. Правда, за рулем он пел не «Коней», а что-то спокойное. Например — «На Большом Каретном» или «Лукоморья больше нет».

Врач Печниковская, работавшая на той же бригаде, петь не умела и не любила. Она слушала.

Пришла пандемия и бригаду перепрофилировали в инфекционную.

— Как же хорошо! — делилась с близкими подругами Печниковская. — Ну и что, что приходится ездить в костюмах и респираторах, зато никто в салоне не поет! Задолбали меня эти жестокие романсы, если честно. А сказать нельзя — обидятся. Творческие натуры они же такие ранимые…

Энергетический укольчик

С некоторых пор, пациенты, жившие в районе обслуживания семнадцатой подстанции начали спрашивать у сотрудников:

— А энергетический укольчик вы мне не сделаете?

Сотрудники удивлялись — что за укольчик такой? Почему не знаем?