Байки из космоса. Сборник фантастических рассказов

Бен Рэндольф схватился за кобуру, а в руке Бака уже был «писмейкер». Мы с профессором как статуи застыли на веранде, думали только о револьвере Бака, глядели на него, затаив дыхание.

Револьвер Бака заговорил. Пуля взбила пыль у ног Бена.

Бен уже наполовину выхватил револьвер.

Дуло револьвера Бака смотрело вниз, он изо всех сил старался поднять револьвер, так, что рука побелела. Он стрелял и стрелял, и пули взбивали пыль у ног Бена.

Бен выхватил револьвер и прицелился.

Бак продолжал буровить пыль под его ногами.

Потом Бен выстрелил. Бак вскрикнул, револьвер выпал из его руки. Бак пошатнулся и сел прямо в пыль, кровь хлестала у него из плеча. Мы подошли, чтобы поднять его.

Профессор и я рассказали Бену, как у нас все получилось. Больше никому мы не рассказывали. Думаю, он нам поверил.

Бак отсидел две недели в городской кутузке, а потом год в тюрьме штата за угрозы шерифу. Прошло уже шесть лет, как его не видно и не слышно. Никто не знает, что с ним, да и не очень-то стараются узнать.

Пока он сидел в городской тюрьме, профессор целыми днями толковал с ним, даже отложил свою поездку.

Как-то вечером он сказал мне:

— Тэррэнт больше этого никогда не повторит. Никогда — даже левой рукой. Выстрел окончательно разрушил его веру. Я разузнал у него все, что мог, и теперь моя работа окончена.

Профессор уехал в Сан-Франциско, там он занимался своими опытами. Он ими занимается и по сей день. Никак не может забыть, что случилось в тот день с Баком Тэррэнтом. Ничего подобного у него так и не получилось. Он писал мне, что ему не удалось больше проявить свою способность к телекинезу. Говорит, пробовал тыщу раз, даже и перышка не смог сдвинуть с места.

Вот он и думает, что, мол, мне одному удалось повлиять на револьвер Бака и спасти Бену жизнь.

Я частенько думал обо всех этих чудных штуках. Может, у профессора веры не хватает, слишком много он всего знает, сомневается — вот у него ничего и не выходит. Не верит по-настоящему даже тому, что видит собственными глазами.

Как там ни крути, в общем он хочет, чтобы я приехал в Сан-Франциско и чтобы он делал со мной опыты. Может, когда и соберусь. Но не похоже, что я найду когда-нибудь свободное время.

Дело в том, что у меня-то веры хватает, даже с избытком. Что вижу, в это и верю. Так вот, когда Бен в прошлом году ушел в отставку, я занял его пост — ведь у меня самый быстрый револьвер в здешних местах. А вернее, во всем мире. Может, если бы я не был таким смирным да миролюбивым, я бы стал знаменитостью.

Сокращенный перевод с английского Н. Кондратьева

Бела

Старина Бастер, который только что мирно дремал в тенечке, вдруг вскочил, напружинил лапы, прижал уши и глубоко, хоть и негромко зарычал. Так, как обычно рычал на гремучек.

Джонни Стивенс удивленно поднял голову.

Футах в десяти посреди дороги стоял незнакомый мальчик. Он подошел так тихо, что Джонни не замечал его, пока старина Бастер не зарычал.

Джонни перестал строгать (он сидел на траве в тени большого вяза возле дома Стивенсов и своим прекрасным большим охотничьим ножом с серебряными поясками на рукоятке остругивал палку, поглядывая на старину Бастера).

Пес пригнул голову, пристально глядя на нового мальчика, оскалил зубы и рычал.

Джонни хотел было придержать Бастера за шкирку — ему казалось, что тот хочет броситься на чужака; но Бастер скосил на него испуганный взгляд, и Джонни убрал руку — он знал свою собаку. А Бастер заскулил, поджал хвост и начал пятиться назад. Он вышел из-под вяза и продолжал медленно отступать, пока между ними не оказалось футов двадцать лужайки перед домом. Тут пес остановился и поднял голову, точно хотел завыть, но не завыл, а постоял так секунду, по-прежнему глядя на нового мальчика (с поднятой мордой это было не так просто!), а потом повернулся и убежал за угол дома.

А ведь старина Бастер и медведя не боялся. Джонни пришлось как-то оттаскивать его от медвежьего следа.

Джонни повернулся к мальчику, чувствуя злость — и любопытство.

Мальчик выглядел дружелюбно, смотрел с интересом — и как-то потерянно. Он был темноволосый, худой, стройный, с большими глазами; черные жесткие волосы лежали на голове, точно шапка. Когда он заговорил, оказалось, что у него странный акцент; и он говорил как-то неуверенно, будто боялся или стеснялся.

— Привет, — сказал он.

Джонни Стивенс встал, и стружки с его колен упали в траву.

— Ты чего с Бастером сделал, а? — сурово спросил он.

— Я… я не знаю. Просто собаки меня не любят. Я не хотел его пугать, извини.

Джонни сурово свел брови.

— Ничего ты его не напугал вовсе, — проформы ради возразил он. — Просто он увидел что-то на дороге.

— Меня, — тихо объяснил новичок.

Джонни повернулся к дому. Бастер, наклонив морду до земли, по-прежнему прижав уши, осторожно выглядывал из-за угла. Новый мальчик тоже взглянул туда, и Бастер исчез, словно его дернули за задние лапы. Через секунду Джонни услышал, как когти пса протарахтели по крышке погреба на той стороне дома — значит, Бастер побежал в поле позади, где он всегда прятался, когда получал трепку.