Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

– Благодаря успешной обработке земли и повышенной урожайности мы, мама, сможем требовать у крестьян большую долю урожая от аренды земли. То есть наша семья от увеличения урожая получит больше удовлетворения, чем один Петр от неполученного рубля.

– А ты умничка, – погладила мама сына по кудрявой голове. – Скажи, а не называют ли тебя деревенские маленьким жиденком?

– Почему они должны так меня называть?

– Тупые и безграмотные людишки завидуют тем, кто их умнее и сообразительнее и называют их жидами.

– Но ведь мы-то к ним никак не относимся?

– Никак! Иди, погуляй!

Детские игры

Крестьян, как известно, Владимир Ильич не любил. Объясняли это обычно с марксистских позиций. Мол, пролетарии бедные, нищие, кроме цепей у них ничего. Потому, если кто позовет их в светлое будущее, они ринутся туда, очертя голову.

Иные дела с крестьянами. У них и плуг, и соха, и коровенка. А еще гуси, утки, куры. Поросеночек в хлеве хрюкает. Огородишко, хоть и небольшой. И дом. Какой-никакой, а свой.

И этого самого крестьянина куда ни гони, куда ни толкай, он все равно назад будет оглядываться и тормозить. Как с таким революцию делать?..

Так обычно это отношение объясняют. А на самом-то деле родились и сложились эти чувства намного раньше. Намного. Из детства.

Было у семейства Ульяновых небольшое именьице – Кокушкино. Детвора там проводила лето. Бегали, резвились, играли в салочки.

Старшая сестра Аня уже невестилась, а все играла с младшими в догонялки на деревенском лугу. Младших ее присутствие в игре не радовало. И не потому, что она была большая и длинноногая, и за ней было трудно угнаться. А потому, что следом за ней в игру обязательно вступал деревенский паренек Ваня.

Водил Ваня плохо. Гонялся только за одной Анной. А она к игре сарафан надевала потеснее да еще поясом перепоясывала. Как бежала, у нее под одеждой все двигалось, шевелилось… У Вани челюсти не смыкались.

Она всегда ему поддавалась. Побегает, побегает и остановиться, будто устала. Обернется: щеки горят, глаза сверкают – красавица! Ваня перед ней столбом замирает. Краснеет, бычиться, будто телегу тянет. И не салит.

Она хохочет, заливается. Другие тоже останавливаются. Но ничего смешного не видят.

А уж если она водила, Ваня вокруг нее как пчела вокруг цветка вился. Замедлял, подставлялся. А она будто его не замечала. Только глазами в его сторону постреливала. И других не салила.

Младшим это сильно не нравилось. Скажите, что это за развлечение, если играют все, а интересно только двоим?

Владимира Ильича это тоже беспокоило. А вдруг это любовь? Вдруг Ваня женится на сестре, и они станут родственниками? Породнятся с крестьянами? Что тогда?

Утром Иван проснется, сунет жене кулаком в бок:

– Анька, подь конюшню почисти!

А той не захочется из постели вылезать, она брата позовет:

– Вова, помоги!

И что делать? Кому охота вместо летних забав навоз разгребать? Да и он что – Геракл? А, с другой стороны, как родной сестре отказать? Да и может она на сносях?

И вот тогда Владимир Ильич разработал план. Он незаметно отвел крестьянского парубка в сторону и шепнул:

– Аннушка передала: как стемнеет, приходи на гумно.

Ваня от неожиданности выпучил глаза и раззявил рот на все лицо.

– Что ты, Ваня? – ласково похлопал его по плечу Владимир Ильич. – Соберись!

Вечером он переоделся в сестрин сарафан, подвязал косынку и подложил под щеку вату. Для большей убедительности вату он доложил и в другие места. И в таком виде отправился на встречу.

Ваня уже ждал.

– Что это? – спросил он, показывая на щеку.

– Зуб заболел, Ваня, – измененным голосом сообщил Владимир Ильич. – Флюс. Это ничего. Это не помешает.

– А-а!..

– Смотри, Ваня, какие звезды! – поведал Владимир Ильич, боком двигаясь к Ивану.

– А чо они?

– Красивые они, Ваня!

– А-а!..

– А какая луна! – прижимаясь к Ивану почти вплотную, шепнул Владимир Ильич.

– А чо луна? – напрягся Иван.

– Круглая она. Круглая как…

Владимир Ильич не успел сообщить, с чем схожа луна по круглости. Потому что Иван сам захотел это проверить. Для этого он пустил в ход руки и стал заваливать Владимира Ильича на сено.

Будущий вождь мирового пролетариата возмутился. Он даже захотел предъявить доказательства заблуждения крестьянина. Но как-то удивительно быстро сообразил, что вряд ли это поможет. Да и план рушился.

– Медведь! – остановил он разгоряченного Ивана, упираясь ему коленками в грудь. – Подожди! Я сама.

– А что? – похрипел Иван, ослабляя хватку.

– Давай, Ванюша, поиграем в прятки.

– Чо?

– В непростые прятки, голенькими.

– Как это? – Ваня приподнялся с будущего социал-демократа.

– Кто победит, тому проигравший исполнит любое желание.

– Согласен, – сообщил Иван, полностью освобождая Владимира Ильича.

– Ну, вот, – сказал Владимир Ильич, вставая и отряхиваясь. – Ты водишь первым.

– Чо это?

– Раздевайся, закрывай глаза и считай до ста.

– А потом чо?

– Потом ищи! Видишь, я готовлюсь! – Владимир Ильич кокетливо приподнял край сарафана, предварительно отступив в сторону.

– Прячусь!

Он забежал за стог сена и помахал оттуда сброшенным сарафаном.

– Шерше ля фам!

– Чо?

– Считай, Ваня, считай!