Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

— А она-то хоть кто была?

— Кто, кто? Хер в пальто! — он бросил взгляд на памятник и тихо, неразличимо произнес:

— Бабка это была моя.

— Что?

— Родная бабка.

— Так выходит?..

— И выходит. И входит… если умеешь! — неожиданно осерчал ветеран.

— А ты, случаем, не перегнул?

— У меня доказательства есть!

— Где?

— А вот!

Он расстегнул свою знаменитую сумку и извлек из нее маленький бесформенный комок. В сумке стеклянно звякнуло. Братья Трясучкины подались на знакомый звук.

— Нет ничего для вас! — отмахнулся он.

Он быстро запахнул сумку. Но я разглядел. Я успел разглядеть. В сумке лежали пустые бутылки. Краевед собирал освобожденную тару.

— Что это? — показал я на предмет в его руке.

— Доказательство. Каблук с его ботинка. Он когда поскользнулся, каблук отлетел.

— Так вот ты чей внучек! — дружно загоготали Трясучкины. — А говорили от Чингисхана.

— Да я вас!..

— Спокойно, мужики! — урезонил я их. — Лучше выпьем.

— Это намного лучше! — подтвердили братья.

Мы повернулись к столу.

— Стоп! Куда ж водка делась? — удивился Волоха. — Бутылка ж целая стояла!

— Да вот она! — сипловатым голосом отозвался пионер, вылезая из-под стола.

— Кто ж ее уполовинил?

— Пролилась маленько, когда падала. Еле успел подхватить.

Пионер отвел в сторону блудливые глаза и зачем-то стал протирать бутылку рукавом.

— Ах, сучок! А ну — кыш отсюда!

Волоха хлопнул в ладоши, как отгоняют кур и кошек, и пострел стремительно перемахнул через забор.

Мы не успели воспользоваться плодами победы. Перед нами возникли два грозных, сверкающих глазами, старца. Они вибрировали то ли от возраста, то ли от негодования.

— Что творишь? — вопросили они.

— А что? — удивился я.

— Кощунство и святотатство!

— В чем суть обвинений?

— А куда он, по-твоему, показывает?

Я хотел коротко объяснить — куда. И послать их по тому направлению. Но уважил возраст и заслуги.

— Там — восток. Встает солнце, и начинается день. Это как символ новой жизни. Светлое будущее людей.

— И это наше будущее?

Тут я заметил свой промах. Впереди, по направлению вытянутой руки вождя высился трехэтажный кирпичный коттедж нашего соседа Аркадия. Сам Аркадий чем-то удачно торговал. И дом его вряд ли действительно мог являться олицетворением нашего будущего.

— Ты лучше оглянись по сторонам, — посоветовали ветераны.

Я внял их просьбе. Повернулся по движению солнца и внимательно огляделся по сторонам.

Вокруг меня была обычная летняя картина. На своих шести сотках копался разномастный дачный люд. В драных тренировочных и коротких футболках, не отличаясь заметно по возрасту и полу. Задами вверх окучивали он свои грядки. Это могли быть рабочие, которые остались без обещанных когда-то заводов и фабрик. Или крестьяне, которым недодали земли.

Еще я подумал о женщине-председателе, приобретшей мужские признаки. Мужиках, перерабатывающих собственными органами спирт на фекалии. Жуликоватом пьянице-пионере. Пенсионере, мнящем себя потомком вождей и собирающем пустые бутылки. О старцах-маразматиках всю жизнь, как шарманка, играющих одну мелодию.

Я перевел взгляд на вождя.

Легкий ветерок пробежал по листьям яблони, и дырчатые тени от них задвигались по памятнику, оживляя лицо.

— Как же это все произошло? — спросил я.

— Что, батенька? — ответил он мне вопросом на вопрос.

— Ведь мы шли прямо?

— Прямо!

— След в след?

— Верно.

— По заветам и наказам?

— Правильно, батенька. Так в чем вопрос?

— Почему же мы вернулись туда, откуда начали движение?

— Ха! Ха! Ха! Да вы, батенька, плохо знаете математику!

— При чем здесь она?

— Очень даже при чем. Земной шар круглый.

— Круглый. И что?

— Если все время идти прямо, вы непременно вернетесь в ту же точку.

— Значит, что было — было зря?

— Вы неправильно рассуждаете, товарищ.

— Почему?

— История — это наука. А для науки важен любой результат. Даже отрицательный.

— Для нас это не наука. Это наша жизнь.

— А жизнь — это способ существования белковых тел. Это основа марксизма.

— Так выходит, мы всего-навсего…

Мне очень захотелось его спросить. Задать главный вопрос. Он — вел. А знал ли сам — куда двигаемся? И куда вел?

Но я не успел. Ветер стих, тени остановились, и памятник снова замер в своей каменной неподвижности. Глаза вождя смотрели вперед, пусто и безжизненно.

— Николаич! — ласково позвали меня к столу. — Иди к нам. Водка греется!

Исторический подход

Хорошо быть вождем!..

Люди его слушают. Барышни его любят. Он всегда с деньжатами. Квартирный вопрос решен. По миру ездит, путешествует. Жизнь у него не скучная.

Вождем каждый стать не против. Только один — и умный, и импозантный, и рвется изо всех силенок. А у него — облом.

Другой же, вроде и внешности неприметной, и ничего особенного не совершает. А люди за ним тянуться. Люди его превозносят.

Как? Почему подобное происходит? Вот как Владимир Ильич стал вождем?..

Что бы понять характер человека, мотивы его поступков и действий, надо изучить его биографию. Там оно и откроется.

Биография человека — это его история. А история — наука мутная. Она вроде бы и наука, потому что имеет дело с фактами. А мутная, потому что факты истории — это факты особые.