Байки из зоны 51

Иногда мы спорили. Часто я выслушивал недовольства, в весьма негативной форме, но все же, не отставал от своей идеи. Все-таки я человек уже исследовавший с высочайшей созерцательностью подлинные глубины одиночества. В свое время, печенкой прочувствовавал то отчаяние, ту палитру мук, когда ты не способен это изменить. И уж точно, никогда не забуду того язвительного осознания, что ты никому, ни одной жалкой душонке в этом мире не нужен, когда у тебя нет друзей. Совсем нет! Да и не интересен ты никому, так как, не умеешь общаться с людьми, и потому, не сможешь обрести их.

В детстве мне отчаянно хотелось быть в кругу людей, которые меня отталкивали. Я всматривался, как мои одногодки подкалывают друг друга, поддерживают, жгут вместе костры и строят шалаши. А я часто представлял, что будут говорить они после моей смерти, и это я считал некой доминантой всей своей жизни. Ну бросят пару слов и то от безделья:

– О, вы слышали, Фил умер, – спросит кто-нибудь зевая.

– Фил!? Не помню такого. Что-то крутится на языке, – отвечал другой. – Не тот ли это отшибленный тип из класса?

– Ну да, он, жалкий зануда.

Да, все верно, друзей у меня с тех пор не прибавилось. Да я и не привык их иметь. Зачем? Для чего они, спрашивал я себя. У меня и без них все хорошо. Но в отличие от своих соседей, я хорошо помнил, что за «радость» быть изгоем и кожей чувствовал переживания Жида.

Именно потому, проглядывая его заведомо ложный путь, для себя определил своей миссией хоть чем-то ему помочь. После череды проигранных с ним споров, я решил пойти не прямым путем, а таким, будто он сам нашел подход. Ведь кое-какое представление о нем, у меня уже сложилось.

Меня всегда смущал один факт. Как так сложилось, что такой маньяк информации, как наш Жид, ни бельмеса не разбирался в человеческих отношениях. Разбуди его среди ночи и он с легкостью свяжет события, произошедшие в конкретные годы темных веков, и их влияние на современную науку. Казалось бы, тысячи решенных задач должны были структурировать совершенный мозг, научить разбивать любую задачу.

Но здесь был полный провал. Нет не провал, а весьма скудный набор несвязанных заблуждений, из которых строились тупиковые алгоритмы. Любой двоечник справлялся с подобными препятствиями показательно легко. Но для Жида, задача различать мотивы людей была невыполнимой. Намеки, скрытые или явные, язвительные или от чистого сердца, всегда воспринимались в штыки, а в голове как в банке с молниями начинали метаться эмоции. И все это запечатывалось глухой пробкой смертельной обиды.

Я понял, что в людских отношениях приводило Жида в недоумение. Для него они были не столько загадкой, сколько математическим уравнением, с постоянной подменой неизвестных, и включением новых радикалов. И в том-то его ошибка. Вроде и равенство соблюдается, и логика сходится, но предмет изучения продолжает сумасбродствовать, а иногда, непонятную радость не сотрешь с его лица, когда бы стоило и слезы лить. Но почему?

– Ты не поймешь людей, пока не начнешь, общаться с ними вплотную, – говорил я. Будь в гуще событий, делай глупые ошибки и не кори себя за это. Потом уж сменишь свое окружение и окажешься самым человечным, среди прочих.

***

Ну что же, вооружившись новыми идеями я пустил в ход свои уловки. Я начал с того, что оставлял на столе кое-какие книжки, которые, по моему мнению, повлияли на меня. Я любил помечать красной ручкой самые интересные абзацы и потому, привлечь внимание к острым местам, было что на раз-два. Сижу, читаю, выражено восклицаю и тут, мне вдруг куда-то нужно отойти.

И я не прогадал. Поначалу он посматривал мои ловушки будто невзначай. Читал выделенный текст, и как пчелой ужаленный, начинал рассматривать обложку и запоминать автора. Затем все возвращал обратно, с ювелирной точностью, лишь бы не выдать проявленный интерес. Но книг у меня он никогда не брал.

Я думал, в чем же дело, неужели все старания ушли насмарку. Я предвкушал себя охотником, дрессировщиком, сколько хитрости сколько интриг и тут, на тебе! Все оказалось гораздо проще. Неожиданно оказавшись в его комнате, я увидел свою книгу, а вернее такую же, но взятую в библиотеке. Лежит себе полеживает на полке, среди прочих. Закладка на закладке.

Позже он разгадал мою выходку. Пусть даже не с пятой по счету книгой, но все же, подошел ко мне, когда я что-то читал в гостиной и уставился на меня улыбаясь.

– А ты весьма матерый плут, как я погляжу!

Зато идеи-вирусы из книг заработали в его голове, и этого нельзя было не заметить. Он мне и сам признался в своем новом стремлении прежде делать то, что ему неприятно, пока это не войдет в его привычку. Знаковым для меня событием стал момент, когда он объявил о своем скором дне рождении, и что всех приглашает отпраздновать за его счет.

Глава 12