Байки из Зоны. Дискобол

Их развели в разные стороны. Его с Рыжим повели в глубь поселка, на краю которого произошла сцена. Тела Пряги и Синего оттащили за ангары. Куда увели остальных, нейтрал не знал. Он брел, понурясь, и под аккомпанемент завывания ветра между блочными бараками и скрипа зубов Рыжего старался запомнить дорогу или хотя бы сориентироваться, где они. Последнее получалось плохо. Карту сталкер помнил, но соотнести ее с местностью никак не получалось. Видимо, потому что в этом месте картографы не видели никакого поселка, когда наносили эти земли на бумагу. А в сети карты обновлялись не всегда. Зачастую кто-то специально взламывал сервера и извлекал достоверные сведения, подменяя их либо устаревшей информацией, либо вовсе дезинформацией. Впрочем, кое-какие ориентиры нейтрал все-таки обнаружил. Памятник героям Великой Отечественной войны, к примеру. Он, уже изрядно потрепанный временем, стоял за невысоким забором во дворе дома, скрытый разросшимся деревом, но был вполне узнаваем. Глядя на это архитектурное сооружение, Орех в очередной раз убедился, что они уже почти в Припяти. Да и кварталы города мирных атомщиков виднелись всего метрах в пятистах. То есть до вожделенной цели совсем недалеко! Но вот незадача – руки его были связаны, а вокруг толпы вооруженных до зубов безжалостных убийц, которые контролируют эту территорию. «Близок локоток, да не укусишь», – вспомнил Орех, как приговаривала в свое время его бабушка.

«Ничего, прорвемся. И не из такого выпутывался», – зло подумал нейтрал, напрягая и расслабляя руки.

На примере покойной Пряги он уже убедился, что путы порвать можно, даже пластиковые наручники. Да и мышцы не затекут, останутся рабочими.

Через пару поворотов конвоиры и пленники оказались в небольшом тупике. По обе стороны улицы возвышались глухие заборы из бетонных плит. Прямо перед людьми стоял двухэтажный дом фасадом в переулок. Окна верхнего этажа заколочены, как успел разглядеть Орех, металлическими листами. В помещениях первого горел свет.

На крыльце сидели двое мужчин. Один – худенький, плюгавый старикашка с двустволкой, при виде которого сразу вспоминался какой-нибудь дед Макар, сторож колхозного сада. Одет он был соответственно – треух, ватник, стеганые ватные же штаны. На ногах валенки. То ли дед заранее готовился к зиме, то ли ему было просто холодно, но одет он был явно не по погоде. На дворе, конечно, стоял конец октября, но это был не повод, чтобы щеголять в зимних шмотках. Единственное, что не вписывалось в «народный костюм сторожа», так это маска, висевшая на груди, и АК-72 на плече. При этом Ореху бросилось в глаза, что, несмотря на потрепанный вид оружия, вставленная в паз автомата обойма была новенькой. Второй сторож, напротив, являл собой пример цветущего здоровья – крупный, широкоплечий детина с узким лбом, массивной челюстью и маленькими глазками, внимательно оглядывающими пришельцев из-под нависающих бровей. На этом была стандартная сталкерская экипировка – комбинезон, совмещенный с маской-фильтром, бронежилет, берцы, разгрузка. На шее – АКСУ с глушителем. Дед сидел на самой первой ступеньке у самой земли, здоровяк – слева от него подпирал дверь и подбрасывал вверх маленький блестящий болт. Подбрасывал не глядя и ловил, точно подставляя ладонь. Удивило Ореха то, что ни у одного, ни у другого губы зашиты не были.

– Что, душегубы, очередных гладиаторов притащили? – осведомился у конвоиров скрипучим голосом дед. – И где вы их только берете?

– Да ладно тебе, Лампа, – прогудел амбал. – У них своя работа, у нас своя.

– Да они все равно чушки бессловесные, Поляк, – махнул сухонькой ручкой дед. – Говорить умели, да разучились.

– Ты бы рот запечатал, дед, – раздался за спинами конвоиров и пленных искусственный голос. – А то губы зашьем, не посмотрим, что ветеран.

Орех оглянулся и наткнулся взглядом на Шершня. Оказывается, оратор все это время шел за ними. Видимо, в его обязанности входил контроль за исполнением приказов.

– Ты б не грозил нам, пчелка, – презрительно прогудел Поляк. – Не ровен час жальце-то из жопки калеными клещами вырвем. Почтительней будь, не с сявками говоришь.

Шершень аж зашипел от злости. Но спустя пару секунд справился с собой.

– Делайте свое дело, – бросил он ровным голосом, развернулся и ушел восвояси.

– Ну что, пропащие, заходите, стало быть, – с сочувствием в голосе проворчал Лампа.

Поляк, жестом отпустив конвоиров, подошел к каждому из сталкеров и громадным ножом с легкостью разрезал путы.

– Дверь там, – мотнул головой на вход и снова сел на свое место.

– Эт самое, закурить есть? – попросил обескураженный таким доброжелательным приемом Рыжий.

Орех же в этот момент пытался понять, куда они попали и что делать. Кидаться на этих странных сталкеров и обезоруживать их совсем не хотелось. Да и чувствовал он всем нутром, что не выйдет. Уж больно спокойны дед с амбалом. Стволами в них с Рыжим не тычут, не кричат, не дерутся. А наоборот, развязали, разговаривают вполне себе вежливо.

– Отчего же нет, – ухмыльнулся Лампа. – Для хороших людей завсегда есть.