Байки кремлевского диггера

Заочный рецепт Волина (пришедший, очевидно, в голову не только этому пиарщику) был выполнен безнадежным пациентом с пугающей точностью. Начиная с 9 сентября, после того как был взорван девятиэтажный жилой дом в Москве на улице Гурьянова, рейтинг Путина стал расти, как огурец в Чернобыле, – по 3-4% в неделю. И к декабрю, на пике вновь развязанной военной операции в Чечне, достиг 45%. Кстати, глава ФОМа Александр Ослон тоже неоднократно подтверждал мне, что, даже по их исследованиям, главной составляющей дрожжей, на которых вспучивало путинский рейтинг, была именно война. Удачно преподнесенная общественному мнению.

Никогда он не был на Босфоре

Стамбульский саммит ОБСЕ в конце ноября 1999 года оказался для кремлевского пула прощальной президентской поездкой Бориса Ельцина. Может быть, именно поэтому, теперь, когда я вспоминаю то время, все комические персонажи и анекдотичные подробности поездки в Стамбул кажутся мне исполненными какого-то эпического, законченного обаяния. Точно так же, как муравьишки и былинки, ненароком попавшие в янтарную бусинку, – все кремлевские обитатели совершали самые обычные, земные, свойственные им, мелкие ежедневные телодвижения. До того самого момента, пока всех их не накрыла волна. И тогда они застыли в самых естественных для них, бытовых, незначительных позах. Которые, однако, благодаря убившему их янтарю, приобрели какую-то вечную внутреннюю подсветку и смысл.

* * *

Кремлевский отдел аккредитации журналистов к тому времени уже окончательно превратился в какую-то турфирму. Нас вывезли в Стамбул почти на неделю.

На все мои трудоголические вопросы, зачем тратить на эту поездку столько времени, незабвенный Сергей Казаков (начальник кремлевского отдела аккредитации) произнес свою коронную, излюбленную фразу:

– Попрошу без фанатизма! Вы когда-нибудь бывали до этого в Стамбуле? Нет? Так вот: прекрасный город! Шопинг, дешевые дубленки, золото, Гранд-базар, туда-сюда! Расслабьтесь!

И мои подружки – Ленка Дикун, Танька Нетреба и Танька Малкина – пошли расслабляться. Налеты кремлевского пула на Гранд-базар и другие оптовые рынки города Стамбула совершались ежедневно. Дурея от избытка свободного времени, каждая из моих товарок закупила уже по несколько дубленок разных цветов и размеров: сначала -себе, потом – мужьям, потом – матерям, а потом уже и малым детям. Потом – перекинулись на украшения.

Мне, клинически неспособной к массовому шопингу и толкучке на рынках, приходилось вечерами рассматривать их добычу и выслушивать охотничьи рассказы:

– Нам скидку в два раза сделали! Ты бы видела, как турки Нетребе эту курточку втюхивали! Моделька! – говорят. Мне кажется, еще немного – и они бы ей это все уже и за бесплатно отдали!

В общем, судя по количеству трофеев в номерах кремлевского пула, древний Царьград был разорен до основания.

* * *

Я развлекалась по-своему. Такого волшебного, свежайшего мороженого из молодых фисташек, как в маленькой кофейне на улице Истиклал рядом с Таксимом, я не пробовала ни в одной стране мира. Молоденькие французские спасатели (приезжавшие в Турцию разбирать завалы от землетрясения, случившегося накануне саммита), приходили в кофейню вместе со своей огромной поисковой бельгийской овчаркой и каждый вечер с любопытством наблюдали один и тот же аттракцион.

– Ну что, Трегубова, – еще по одной? – подначивала меня Ленка Дикун после пяти съеденных порций.

– Нет, сначала еще горячего чайку Earl Grey, иначе я сейчас превращусь в снеговика! – просила я официанта. Но через минуту все-таки раскалывалась. – Хорошо, а потом – еще две порции мороженого!

В этот момент хозяин заведения обычно не выдерживал, начинал хохотать и приносил нам огромный чан с фисташковым мороженым:

– Our Compliments, my friends!

Приходилось делиться с бельгийской овчаркой.

* * *

Как же я обрадовалась, когда после этих дней мучительного безделья в Стамбул, наконец-то, приехала российская делегация! Я мертвой хваткой вцепилась в Лешу Громова (он был тогда еще на технической должности главы пресс-службы) и потребовала, чтобы он немедленно организовал нам встречу с главой кремлевской администрации Александром Волошиным. И Громов, который, как потом выяснилось, мечтал занять место тогдашнего президентского пресс-секретаря Дмитрия Якушкина, рьяно бросился исполнять мою просьбу.

Волошин поселился в том же отеле, что и Ельцин, самой красивой гостинице Стамбула – Swiss Hotel Bosphorus, и вечером мы с удовольствием отправились к нему в гости.

В интерьере своего шикарного номера Волошин, почти насмерть заморенный годом кремлевской борьбы за выживание, смотрелся как только что освобожденный узник Освенцима.

Ввалившиеся щеки стильно подчеркивались мумифицированно-желтым цветом лица, а при взгляде на его фигуру было не вполне понятно, на чем там вообще висит костюм.

Впрочем, сам Стальевич отчаянно, из последних сил, не подавал виду. Почти не шатаясь, он вышел к нам навстречу, бодро поздоровался со всеми за руки (холодной, как лед, бескровной, мумифицированной рукой), и провел к себе.